Копчёная селёдка без горчицы. Алан Брэдли
сказал Доггер, – а может, и нет.
Я думаю, что именно в этот момент, не осознавая того, я начала догадываться, в чем тут дело.
– Миссис Мюллет сегодня здесь?
Я точно знала, что она здесь, но я не видела ее на кухне.
– Она во дворе, говорит с Симпкинсом, молочником. Что-то насчет деревянной щепки в масле.
Мне придется дождаться, когда Доггер отложит серебро. Потом я смогу приняться за миссис Мюллет.
Я хочу поговорить с ней наедине.
– Этим продавцам на все наплевать, – с отвращением говорила миссис Мюллет, ее руки по локоть были испачканы мукой. – Правда, так и есть. Один раз – муха в свернувшихся сливках, другой раз… Ох, лучше тебе этого не слышать, дорогуша. Но одно ясно как день. Если спустишь им это с рук, неизвестно, что они притащат в следующий раз. Промолчи насчет зубочистки в сегодняшнем масле, и в другой раз найдешь дверную ручку в сыре. Мне это не нравится, дорогуша, но так устроен мир.
Как же, подумала я, мне незаметно перевести беседу с продавцов на Бруки Хейрвуда?
– Может, нам следует есть больше рыбы? – предположила я. – Некоторые рыбаки в деревне продают свежую рыбу. Например, Бруки Хейрвуд.
Миссис Мюллет бросила на меня резкий взгляд.
– Пф! Бруки Хейрвуд? Да он просто браконьер! Я удивлена, что полковник не выставил его из Изгородей. Это вашу рыбу он продает!
– Полагаю, ему надо зарабатывать на жизнь.
– На жизнь? – Она ощетинилась, продолжая вымешивать большую гору теста на хлеб. – Ему надо зарабатывать на жизнь, не больше, чем птичкам небесным. Не тогда, когда эта его мать из Мальден-Фенвика регулярно присылает ему чеки, чтобы он держался от нее подальше. Он бездельник, самый настоящий, вот он кто, и жулик к тому же.
– Эмигрант на пособии? – уточнила я.
Даффи однажды рассказала мне о паршивой овце, сыне наших соседей, Блэчфордов, которые платили ему, чтобы он держался подальше, в Канаде. «Два фунта десять шиллингов за каждую милю в год, – сказала она. – Он живет на островах Королевы Шарлотты, чтобы увеличить свое пособие».
– Мигрант или нет, он плохой человек, и это факт, – сказала миссис Мюллет. – Он связался с нехорошими типами.
– С Колином Праутом? – предположила я, вспомнив, как Бруки стращал мальчика на празднике.
– Колин Праут тут ни при чем, во всяком случае я так слышала. Нет, я говорю о Реджи Петтибоуне и его дружках из лавки на главной улице.
– Антикварной лавки?
Лавка «Антиквариат и качественные товары» Петтибоуна находилась через несколько дверей от «Тринадцати селезней». Хотя я часто ходила мимо, внутри я ни разу не была.
Миссис Мюллет засопела.
– Антиквариат, черт побери! – воскликнула она. – Прости, дорогуша, вот что я скажу. Этот Реджи Петтибоун заплатил нам два фунта шесть шиллингов за стол, который мы купили новым в «Арми энд нейви»[17], когда только поженились. Через
Сеть универмагов, основанная в Лондоне в 1871 году группой офицеров армии и флота. Изначально здесь могли делать покупки только военные и их жены.