Звоните и приезжайте! Повести для детей. Анатолий Алексин
что верю в него, – на душе у папы сразу становится легче, и он перестает петь.
Днем я сообщаю бабушке:
– Надо узнать, как у Женьки дела с геометрией!
Набираю номер больницы и, когда папа подходит, спрашиваю:
– Ну как? Ты решил задачу?
Папа сразу меня понимает. Мы с ним вообще понимаем друг друга.
И когда вечером он приходит домой, я по его лицу точно угадываю – есть осложнения или нет, очень высокая температура или не очень…
Но однажды папино лицо было таким, что я ничего не понял. Папа был не грустным и не веселым. Он был никаким. И походка была чужая. Верней сказать, и походки тоже никакой не было… Я испугался.
– Что-нибудь случилось? – прошептал я.
– Он умер, – ответил папа.
– Кто?
– Егоров… Иван Павлович.
Раньше я про Егорова ничего не слышал. И ут-ром в тот день папа не волновался, не пел. Правда, мама с бабушкой уехали на три дня за город. Но все равно – я бы почувствовал!
– А сколько ему было лет?
– Ну да… Это первый вопрос в таких случаях. Какая разница, сколько лет! Он должен был жить.
– А что у него было… такое?
– Ничего особенного. В том-то и дело, что ничего особенного! Операция прошла хорошо. А потом… Как бы тебе объяснить? Образовался маленький сгусточек крови. Тромб.
– Значит, ты не виноват? (Папа взглянул на меня.) То есть я не это хотел сказать. Но ведь ты все сделал правильно!
– Он умер. А позавчера ко мне его мать приходила… Ты понимаешь?
– Значит, он молодой?
– Пятьдесят семь лет.
– И… мать?
– Ей семьдесят восемь. Но быстрая, и глаза не усталые… «Хорошо, – говорит, – что жена Ванина в санатории, а дети ихние в других городах. А то испугались бы, когда ночью этот приступ случился!» А я еще пошутил: болезнь, говорю, на приступ пошла не страшная. Мы отобьемся!
– Она уже знает?..
– Я сказал ей, что операция будет дней через пять. Так меня Егоров просил. Чтобы не волновалась…
«Иван Павлович все-таки, значит, позаботился о наркозе для своей матери», – подумал я. И спросил:
– Что ж теперь будет?
– Теперь я пойду к ней. И сам все скажу.
– Я тоже пойду!
– Идем. Это недалеко. Во дворе кинотеатра «Заря»… Она мне сказала: «Когда Ваня придет домой, и вы приходите!..»
Я взял папу под руку. И повел его. Он не удивился, не вырвался. Я, значит, был ему нужен! Или просто ему было тогда все равно.
– Она мне рассказывала о нем. Матери почти всегда делают это. Чтоб я полюбил их детей – и старался…
Папа говорил о Егорове так, будто тот был приблизительно в моем возрасте, а мать его была в возрасте моей мамы.
– Больше всего на свете матери боятся пережить детей своих, – сказал папа. – Они верят, что мы, врачи, этого не допустим. А тут видишь как получилось…
Я шел и думал: «Почему маленький сгусточек крови оказывается сильней всех на свете? Почему жизнь человека должна зависеть от какого-то тоненького сосудика?