Мир на ощупь. История о стойкости и решимости молодого человека, потерявшего зрение из-за врачебной ошибки. Сэнфорд Д. Гринберг
тебя есть что-нибудь поесть? Перекусить? Шоколадный батончик? Я думаю, ты можешь купить его, если захочешь. Они продаются в поезде.
Я знал об этом, но мне не хотелось вставать и идти по проходам.
ЗРЕНИЕ ВСЕ ЕЩЕ БЫЛО ДОВОЛЬНО МУТНЫМ. НА ДУШЕ БЫЛО ТЯЖЕЛО. ЭТА КРАЙНЯЯ ФИЗИЧЕСКАЯ ОСТОРОЖНОСТЬ ПОКАЗАЛАСЬ МНЕ ПОЗОРНОЙ.
– Мне не нравится, когда молодой человек голодает, – настаивал доктор.
– Я не голоден, сэр. Вообще-то я в порядке. Спасибо.
– И все же…
– Правда, все в норме.
Доктор отломил половину печенья.
– Вот, – сказал он, – возьми половину. Я не могу видеть, как ты сидишь голодным.
– Нет, не надо, – возражал я. Появилось ощущение, будто в горле что-то застряло.
– Пожалуйста, – продолжал доктор. – У меня есть сын. Меня бы ужасно расстроило, если бы он голодал. Это такая долгая поездка. И я вижу, что ты собирался в спешке.
– Я в порядке, сэр. Все хорошо.
– Пожалуйста, – повторил врач, и в этой последней просьбе слышалось отчаяние.
Я не ответил, но он наклонился вперед, держа в руках половину печенья. Я почувствовал это и не смог удержаться, чтобы тоже не наклониться немного вперед, прижав длинные ноги к чемодану. Я открыл рот, и доктор положил туда печенье. Я откусил кусочек – сладость казалась почти невыносимой. Желудок был совершенно пуст, и сахар в печенье, как только я проглотил его, моментально подействовал. Я чувствовал себя так, словно пробежал длинную дистанцию и теперь был дома, расслабленный, мышцы ныли, но это была приятная боль.
Доктор взял мою руку, раскрыл ее, положил остаток печенья на ладонь и сомкнул мои пальцы вокруг него.
– Пожалуйста, доедай, – сказал он. – Если бы ты был моим сыном, мне бы этого очень хотелось. Мне будет плохо, если ты откажешься. Я хотел бы, чтобы мой мальчик поступил именно так.
Я повиновался. Я был ужасно голоден и быстро съел остаток печенья. Меня охватила эйфория.
ГЛАЗА ГОРЕЛИ, И БЫЛО ТАКОЕ ЧУВСТВО, БУДТО КТО-ТО СМАЗАЛ ИХ МЕНТОЛОМ.
– Я рад, что ты поел, – сказал доктор.
– И я тоже.
– Еда – это великая вещь. На самом деле. Я врач и знаю это.
– Что со мной происходит? – спросил я.
– Не знаю, – ответил он, хотя это была явная ложь. – Я понимаю только, что кости растут, а потом перестают. Иногда они ломаются, а мы их сращиваем. Они обладают такой способностью. У них есть память. Тело помнит определенные вещи.
– У меня такое чувство, что я ничего не помню, – сказал я.
Подошел кондуктор и объявил, что поезд прибывает в Скенектади.
– Это моя остановка, – сказал врач.
Отвлекшись, я спросил его: «Где мы?» Я не помнил ни о путешествии, ни о том, как оказался в том месте, где находился.
– Мы в Скенектади. А теперь мне пора. С тобой все будет в порядке?
– Да, – ответил я. Тогда я искренне верил, что так и будет, однако подозревал, что все не так просто. Сердце щемило.
Доктор