Песнь Сорокопута. Фрэнсис Кель
высокий, чем Гедеон, он вдобавок напоминал огромного гризли, сумевшего натянуть на себя рубашку.
– Привет, Готье, ты спал? – Это не звучало насмешливо, скорее, он удивился, что кто-то действительно спит в семь часов вечера.
– Эм… – Я неловко почесал шею и стряхнул последние крупицы сна. – Привет. Гедеон не дома и…
– Знаю. Я пришёл к тебе, – перебил Оскар.
Я посмотрел на него – так же озадаченно, как, возможно, смотрел на меня брат, когда я впервые рассказал о Скэриэле.
Оскар рассмеялся.
– Я проголодался, проезжал мимо и решил пригласить тебя в ресторан.
Он произнёс это так просто, как будто мы часто устраивали ресторанные посиделки. Хотя мы даже наедине редко оставались. Наверное, теперь моё лицо выглядело настолько изумлённым, словно он предложил мне бросить лицей и рвануть с ним в Лас-Вегас.
– Ну… ты мне как младший брат. – Теперь неловко стало ему. От моего взгляда он растерял весь запал. – Да ладно! Будет весело.
«Ты мне как младший брат».
Если он хочет стать для меня вторым Гедеоном, то пусть сразу бросает это дело. Ещё одного старшего брата я не переживу и утоплюсь в ближайшем пруду. Возможно, в этом кроется причина, почему отец в своё время отказался от устройства домашнего пруда на заднем дворе. У этой семьи слишком много поводов захотеть посидеть на дне водоёма.
В силу воспитания мне всегда было трудно говорить «нет», особенно когда меня заставали врасплох. Немного помолчав, я кивнул, сказал, что сейчас переоденусь, и поднялся в свою комнату. И опять началось моё любимое растягивание времени: я нехотя надевал брюки и рубашку, причёсывался и долго рассматривал себя в зеркале в надежде, что Оскар передумает и уйдёт. Но, когда я спустился, тот пил чай и флиртовал с пунцовой Лорой. Мне стало её жаль; мысленно я отругал себя за медлительность, из-за которой горничной пришлось слишком долго находиться в подобной компании. Оскар был известным дамским угодником. Что у него действительно хорошо получалось, так это охмурять девушек и выпивать.
Когда вошла Сильвия, Лора облегчённо вздохнула и торопливо покинула комнату. Было видно, что Сильвии не нравился Оскар, но она улыбалась ему, как требовали приличия. Уверен: как только за нами закроется дверь, она помчится докладывать отцу по телефону. Когда ещё к нам наведывался младший Вотермил, да ещё не к Гедеону, а ко мне?
– Готов? – Оскар поставил чашку на журнальный столик и поднялся.
Мне хотелось выть от одной только мысли убить так вечер. Одно дело – проводить время с ним, с Гедеоном и ещё десятком приглашённых: я мог ответить на пару вопросов Оскара и с чувством выполненного долга отойти от гостей, постоять в сторонке, вернуться через полчаса для короткой светской беседы: «Готье, как вам лицей?», «Эм… Замечательное место»; «Когда мы в последний раз виделись, Готье, вы были таким малышом, а теперь выросли красавцем!», «Спасибо, тётушка, вы тоже… хм… хорошо выглядите» – и снова отойти, чтобы перевести дух. Но теперь такое не прокатит.
Оскар