Зов темной воды. Ольга Володарская
ее обшивал. И даже шляпки делал. Из фетра…
– А восьмая комната запертая стояла. Как раз перед ремонтом муж с женой, что там проживали, в аварии погибли.
– Так что в квартире вместе с Графиней тогда мог находиться либо Котя, либо Боря Коцман, либо Андромедыч, – подытожил дядя Вася.
– А рабочие в доме находиться не могли? – решила уточнить Лара.
– Нет, вечер был. Они работу уже закончили, – уверенно ответила баба Шура и продолжала фонтанировать воспоминаниями. – Они вообще тогда закруглялись. Раз я сумку изляпала, значит, уже все покрасили, а красили они в последнюю очередь…
– В последнюю очередь они стену в нашей комнате переложили, – заспорил с ней супруг. – Прямо на следующий день после того, как ты в город съездила. Помню, Графиня говорила, что рабочие стену после твоего отъезда сломали, но к вечеру новую выложили.
– И ведь мало того, что выложили, так еще и кирпич весь битый вывезли, – приняла эстафетную палочку разговора баба Шура. – А того красавца я больше у нас к коммуналке не видела. Может, в мое отсутствие приходил…
– Почему вы думаете, что он приходил?
– Ну а как же? Коль куртку оставил, наверное, приходил. Искал, поди, да каменщики ее прихватили, спрятали в нише, а потом забыли. По-другому она никак туда попасть не могла!
Логика в словах бабы Шуры была. Беда только в том, что в нише обнаружилась не только куртка, но и останки ее хозяина, а значит, в мае семьдесят первого произошло преступление гораздо более серьезное, нежели воровство. Но мысли эти Лара, естественно, оставила при себе. Поблагодарив стариков за гостеприимство, Лариса покинула дом Кузнецовых.
Глава 3
На обратном пути к дому (жила она в их с мужем квартире, он поступил по-джентльменски: ушел и жилплощадь оставил) Лариса размышляла. Ей подумалось вдруг, что вся эта идея с заменой старой кладки на новую была затеяна именно для того, чтобы в нише труп спрятать. Вынести его из дома не смогли, вот и «замуровали». Кто именно, по-прежнему оставалось загадкой. Не старуха же Берг! Убить она, конечно, могла, духу бы у нее хватило, но сложить кирпичную стену вряд ли. Значит, «кожаного» лишил жизни кто-то другой. Очевидно, тот, кто находился в квартире помимо Графини: либо Семакин, либо Коцман, либо Свирский. Этот вывод Лару расстроил. Все трое сейчас если и живы, то недееспособны. Котя в психбольнице, Андромедыча хватил удар, а в Борисе Абрамовиче еще пять лет назад (именно тогда Лара его отселила) душа чудом держалась – племянник его из комнаты на руках выносил, – не может быть, чтоб Коцман до сих пор был жив. А коль и Эллина Берг преставилась, то узнать, кому она в тот день велела прибрать со стола, теперь не представляется возможным. Значит, следствие зашло в тупик!
«А вдруг она жива? – с надеждой подумала Лара. – Некоторые доживают и до ста. И она была очень крепкой старухой, когда я ее отселяла…»
Доехав до дома и поднявшись в квартиру, Лариса села за компьютер. В нем хранились координаты всех жильцов старой коммуналки. Был тут и адрес Эллины Берг. Лара вывела