Детство 2. Василий Панфилов
Князь кивнул согласно, поощряя замолкшего было подчинённого.
– Все эти новомодные течении живописи, знаете ли… – Обер-полицмейстер чуть смущённо пожал плечами, как бы говоря, что не очень-то разбирался в этом, – но пришлось разгребать эти Авгиевы конюшни от искусства, дабы не упустить какие-то детали, незначительные на первый взгляд.
– Расследование, – Обер-полицмейстер перевёл дух, – на первый взгляд оказалось простым, и я порадовался было за свой интеллект и мастерство подчинённых, но вовремя вспомнил ваши слова.
Великий Князь задумчиво и чуточку самодовольно кивнул, оценив тонкую лесть.
– Умный враг! Умный и расчетливый! Неудавшиеся живописцы и писаки, пытающиеся свергнуть с пьедестала как классическое искусство, так и власти, не спешащие давать им звания академиков и ставить прижизненные памятники, не новы. Не оценили их, так сказать, гениальности? Так сгори же, проклятый старый мир!
Дмитрий Фёдорович достаточно неожиданно провыл последнюю фразу в духе полумистических самодеятельных пьесок, отчего Великий Князь смеялся чуть не до слёз.
– Да, очень похоже, – Согласился он, промокнув глаза.
– Да, Ваше Императорское Высочество. Потому и насторожился. Публика эта, несмотря на великую любовь к тайнам, языка за зубами держать не умеет совершенно. Не для того они совершают подобные… акции, чтобы молчать. Слава! Вот что ими движет. Пусть даже и дурно пахнущая.
– И вот вся эта публика, жаждущая признания, молчит! Намекают на причастность, но при осторожных расспросах теряются в деталях. Но такой подбор символизма и пусть даже нарочито примитивной, но всё же школы живописи, не может быть случайным!
Трепов вздёрнул подбородком, хищно закаменев лицом.
– И вот тут я снова вспомнил ваши слова. Умный враг! Враг, вхожий в круги излишне либеральной интеллигенции, но по факту не являющийся таковым.
Обер-полицмейстер пододвинул к Великому Князю две папки и открыл.
– Дальше, – Развёл он руками, – без вашего ведома расследовать не можем.
Сергей Александрович открыл папки и бегло пролистал бумаги, сделавшись задумчивым. Обер-полицмейстер «споткнулся» на именах людей, составляющих Двор, притом достаточно влиятельную его часть.
Ниточки от них могли вести как за границу, так и в Дом Романовых. Впрочем, одно не исключало другого, Романовы давно перестали быть единым монолитом, и грызня за реальную власть в Доме шла нешуточная, с использованием как служебного положения, так и с опорой на возможности иностранных доброжелателей.
– Я покажу ваши выводы Государю, Дмитрий Фёдорович, – Задумчиво сказал Великий Князь.
– Благодарю, Ваше Императорское Высочество! – Вытянулся было Трепов, но патрон еле заметным жестом показал ему на кресло, и обер-полицмейстер наконец-то расслабился. Опала снята!
– Итак?
– Провокация, Сергей Александрович, – Устало ответил Трепов, – грандиозная и сложная многоходовка, вот поверьте моему чутью! Одним мазком широкой малярной кисти ух