Юность. Василий Панфилов
и отошёл чуть в сторонку. Сев на сырую корягу, полусгнившую и вывороченную из земли прошедшим ливнем, я бездумно уставился на мёртвого хищника, глядя на вытекающую кровь и вдыхая запах скотобойни.
– Однако… – я встал, опираясь на копьё и стараясь не ступать на болевшую ногу. Мыслей никаких – ни возвышенных, ни низменных, одна сплошная звенящая пустота в голове и слабость в конечностях.
Девятая глава
В себя я пришёл, когда ободранная туша багровела бесстыдно распоротым брюхом, а снятую по всем правилам шкуру, вместе с башкой и когтищами, я начал сворачивать конвертиком. Уставившись на окровавленные по локоть руки, перевёл взгляд на вонючее мясо, по которому уже ползали какие-то насекомые, личинки и мелкие зверьки, и сплюнул тягуче на землю.
– Твою же… и вот на хрена? Оно канешно… тьфу ты ж… и зачем? Пф…
Пнув задумчиво шкуру и оттащив её чуть поодаль, пошел отмываться в хиреющем на глазах ручейке. Вроде как выкинуть жалко, тем более што и трофей вполне себе стоящий. Однако же и тащить его через горы никаких сил не хватит, да и завоняет скоро.
Разобрав самодельное копьё и отмыв его от крови, заново примотал полусаблю к древку, каким-то чудом даже не повреждённому. С некоторым трудом привёл мысли в порядок, пытаясь выстроить хронологию недавних событий.
Пролетел я после обстрела… да пожалуй, што и порядочно! Вёрст за десять ручаться можно уверенно, а как бы даже и не все пятнадцать… хотя не… вряд ли! Но и так немало. Даже и с калечным крылом летадла моя ничуть не медленней лошади в галопе, а летел я после обстрела минут с десяток, плюс-минус.
– Стал быть, – приободрил я себя, – можно и не ожидать стрелков этих чортовых вот прям сейчас? И то! Дождь этот ещё… тудым-сюдым…
Глянув на катившееся к закату солнце и сверившись с часами, я и вовсе ободрился. Сразу после дождя выступить в путь они никак не могли, а если и решили преследовать меня, то это два… пусть даже три часа до заката! А ещё время нужно на разбивку лагеря и такое всё прочее… нет, никак не раньше утра! По ночам по Африке не ходят, дурных нет!
Жизнь заиграла новыми красками, и голова взорвалась фейерверками идей. В основном всё тех же – партизанских, с копаньем ям на предполагаемом пути предполагаемых преследователей, да втыкиваньем туда заострённых колышков.
– Была бы ещё ткань на кры… – я перевёл взгляд на львиную шкуру и заморозился, – да ну… бред!
– Хотя… – вспомнив, как я вполне успешно летал на ничуть не специализированной ткани, а вполне себе палаточной, и вполне себе долго. А тут все-то взлететь и долететь! Хм…
– Крениться будет… а с другой стороны-то – стоечка! А?! Кондовая, чуть не из бревна! Да и запас мощности у мотора – вполне, можно и поиграть с центровкой аппарата.
Вскочив в возбуждении, я зашипел от боли в ноге, но на радостях даже не озлился. В голове начал вырисовываться вполне себе рабочий план.
– Значица… – прервав сам себя, я подхватил львиную шкуру и поспешил к летадле. По дороге обдумаю!
На ходу