Госэкзамен. Василий Панфилов
пылью и вспоенные библиотечными тётушками на идеях просветителей. Некоторые искренне считают, что если объяснить африканцу, что такое Свобода, Равенство и Братство, то кафр непременно проникнется, воспылает, и начнёт строить Царство Свободы – так, как это понимает белый просветитель.
А потом обижаются… и часто, озлобившись – мстят! Невротический идеализм, столкнувшийся с суровой действительностью, часто рассыпается на осколки. Недавно ещё человек разглядывал мир через розовые очки, а теперь он впал в другую крайность, видя реальность уродливой и шрамированной, пребывая в перманентной обиде на неправильное человечество.
А работать приходится с теми, кто под рукой… Отбросов нет, есть кадры[31]!
Всхрапнув, мерин сбился с шага и повёл шкурой на холке, пытаясь согнать укусившего его слепня. Корнейчуков, прервав размышления, прихлопнул зловредную тварь, вытер руку о конскую гриву и успокаивающе похлопал Малыша по потной шее.
– Всё, всё мой хороший… убили гадину!
Будто поняв что-то, мерин фыркнул, кивнул головой благородной лепки, и кажется, даже пошёл веселей. Сам же плантатор, отбросив философствование, принялся решать проблемы практического характера.
Одетый по заветам буров, очень просто и практично, Николай побывал буквально в каждом уголке усадьбы. Заехав к котловану будущего противопожарного пруда, он заметил откровенную ленцу работников, и подъехав к распорядителю работ, соскочил с седла и одними глазами задал безмолвный вопрос.
– Бвана… – немолодой гриква поклонился еле заметно, и только затем пожал протянутую руку.
– Снова? – осведомился Николай, некоторое время удерживая того за руку и тем самым показывая матабеле, какой важный человек над ними поставлен.
– Да, бвана, – кивнул цветной, доставая тетрадку с записями, – здесь все бездельники записаны, и кто воду мутит.
Бегло просмотрев, плантатор вернул тетрадку гриква, носящему вполне прозаичное для протестантов имя Адриан, и образованному получше большинства российских мещан. Свободно владеющий, помимо африкаанс, немецкого и английского ещё десятком африканских языков и наречий, он бегло считает в уме, знаком с основами механики…
… и если бы не чёртовы превратности войны, начисто разорившие преуспевающего торговца, чёрта с два Адриан он стал работать на кого-то! В общем, человек явно неординарный, и неудивительно, что плантатор присматривается к цветному… Ну а тот, в свою очередь, к нанимателю.
– Бездельники… – задумчиво протянул Корнейчуков и встряхнул головой, – ладно! Не понимают по-хорошему, будет по-плохому!
Адриан изобразил на лице сомнение, но смолчал. Он вполне независим, но ещё недостаточно хорошо изучил патрона и не знает, когда можно спорить, а когда – нужно молчать.
– Скажешь им, – усмехнулся плантатор, – что плохие работники останутся без вечернего пива, а откровенные бездельники и бузотёры не будут допускаться вечером на танцы.
Брови
Слова эти приписываются то Канарису, то Вальтеру Николаи, но в общем и целом – немецкая разведка руководствовалась именно этим девизом.