Приключения Электроника. Евгений Велтистов
вырвавшись из леса, превратилась в городскую улицу. Стояли на ней обычные дома. С треугольниками крыш, квадратами окон, прямоугольниками дверей. Шли люди, ехали машины.
Серёжку с первых же шагов охватило смутное чувство тревоги. Одних пешеходов он видел только спереди и сзади и не замечал, как они проходили мимо. Других он мог разглядеть только сбоку, а издали они были похожи на тонкие палочки или чёрточки.
Старик окликнул его:
– Ну, сынок, поброди-ка с Анкой по улице, а я пойду домой. Ты счастливый. Может, и внучке принесёшь удачу.
– Пошли? – спросила Анка и тряхнула корзиной. – Ты и вправду счастливый? А то много дней у нас нет совсем покупателей…
– А что ты продаёшь? – спросил Серёжка. – Ириски?
– Не-ет, – покачала головой Анка, – у нас не продают ириски. В этой корзине – улыбки.
– Улыбки? – улыбнулся Серёжка. Честно говоря, ему совсем не было весело.
– Смотри!
Анка сдёрнула с корзины платок, и Сергей зажмурил глаза от нестерпимого блеска.
– Эти улыбки дедушка делает из шкурок зайцев, – продолжала девочка. – Я думала, ты догадался. Только их мало покупают.
И она обратилась к странным прохожим:
– Купите улыбку! Очень дёшево. Улыбку простую – печальную, грустную. Улыбку для всех – детскую, взрослую. Какую хотите. Купите, купите!..
Но никто не желал купить солнечную улыбку. Прохожие шли мимо, помахивая тощими портфелями. Они не замечали Анку и её золотую корзинку. Их лица были сосредоточенны, движения точны, глаза устремлены вперёд. Даже собаки пробегали молчаливо, таинственно, будто тени.
И вдруг Сыроежкина осенило: вот так штука, здесь же всё плоское!
Он внимательно посмотрел на улицу. Это был плоский город: автомобили, дома, фонари, деревья, жители, даже собаки – всё-всё плоское, как блин, как доска, как стена, словно вырезано из картона или бумаги. Даже девочка Анка, которая стоит рядом с ним, и та плоская. У неё всего одна косичка. Как он раньше не заметил!
А вот важно идёт человек с огромным животом. Наверное, он считается толстяком. А на самом деле, если посмотреть сзади, он тоньше иглы.
Серёжка не выдержал, захохотал: какой узкий стул нужен этому толстяку. А кровать – тоньше линейки! А какие бутерброды жуёт этот толстяк? Папиросную бумагу он жуёт, а не бутерброды.
Он смеялся до слёз, не замечая, как насторожилась Анка, как остановились прохожие, как собралась небольшая толпа. Плоские люди строго смотрели на весёлого мальчишку, перебрасывались сердито:
– Какой невоспитанный! Только я сосредоточился, как вдруг этот ужасный смех. Он спутал все мои расчёты.
– Да, вот такие мешают спокойному течению мыслей.
– Я всегда говорил, что для чересчур резвых детей надо открыть школу с усиленной программой по черчению.
– И ещё вечно путается под ногами девчонка! Кому нужны эти дурацкие улыбки?
– Тише! – испуганно воскликнул кто-то. – Идут хранители теоремы.
Толпа