Штормовое предупреждение. Михаил Серегин
прохладительными напитками.
Едва Пантюхин остановил машину, как вся группа высыпала наружу. Максимов тут же припустил к ближайшему киоску, на бегу пересчитывая деньги, и вернулся с двумя большими бутылками газированной воды. Первым делом он предложил напиться Грачеву и Мачколяну.
– А этому собачнику я и капли не дам, – мстительно заявил он. – Пусть хлебает с Графом из одной миски.
Ни Граф, ни Величко не удостоили его даже взглядом и удалились в тень.
– Извини, друг! – сказал Величко, надевая псу намордник. – Тут у нас все официально.
Действительно, прогуливающийся неподалеку потный, измученный жарой милиционер с большим любопытством приглядывался к странному десанту, высадившемуся почти у самого порога главного здания в городе. Он, видимо, был не прочь задать прибывшим несколько въедливых вопросов, но ему совсем не хотелось двигаться. Намордник, надетый на собаку, его успокоил, и он решил оставаться пока на месте.
Грачев от воды отказался, заявив:
– Я сразу в администрацию. Никуда не разбегайтесь. Нас должны ждать.
Он зашел в здание, а остальные занялись каждый своим делом. Пантюхин откинул крышку мотора и принялся с сокрушенным видом осматривать его дымящиеся внутренности. Мачколян одним махом выдул полбутылки воды и, погладив себя по выпирающему из-под клетчатой рубахи животу, удовлетворенно сказал, оглядывая площадь:
– Тепло!
– Даже горячо! – отозвался Максимов, но озабоченность, появившаяся в его голосе, не имела ничего общего с погодой, это Мачколян уловил сразу.
Он проследил за тем, куда направлен взгляд товарища, и увидел на противоположной стороне площади, у парка, молодую женщину в обтягивающих белых брючках и ярко-желтой кофточке навыпуск. Женщина раздраженно размахивала маленькой сумочкой на коротком ремешке и о чем-то горячо разговаривала с длинным худым субъектом лет сорока, несмотря на жару, одетым в просторный темно-серый костюм, болтавшийся на нем, как на вешалке. Галстука на субъекте, правда, не было, но лучше от этого он чувствовал себя ненамного – он тяжело дышал и то и дело вытирал пот с лица, отбрасывая в сторону мокрую прядь, прилипшую к бледному лбу. Выглядел он не только несчастным, но и сконфуженным. Женщина, похоже, крепко за что-то ему выговаривала.
– Не туда смотришь, дорогой! – весело сказал Мачколян Максимову. – Семейные разборки. Там тебе делать совсем нечего.
– Не скажи! – медленно и заинтересованно процедил Максимов, инстинктивно расправляя плечи и приглаживая волосы на голове. – Когда я вижу красивую женщину, мне всегда есть что делать. И с чего ты взял, что они – семья? Этот хмырь никак не годится в мужья такой женщине. Это видно невооруженным глазом.
– Эй, а кто годится? – негодующе произнес Мачколян. – Уж не на свою ли драгоценную особу ты намекаешь?
– А почему нет? – хладнокровно ответил Максимов. – Я молод, красив и крепко стою на ногах.
– Добавь еще, что ты десять раз уже женился, – сказал Мачколян.
–