Битвы богов. Ник Лобанов
тебе, не связывайся, – плакал рядом Сережка Сарычев.
– Где я тебе теперь меч достану? Возьми! У меня только это осталось, – он сунул ему в руку маленькую деревянную саблю, вытащенную из фиолетовых рук пластилинового солдатика.
Ник осторожно взял ее двумя пальцами, не понимая, что он с ней будет делать. Сабля вдруг засверкала, закрутилась в его руках и стала увеличиваться в размерах, превратившись в кривую турецкую саблю, усыпанную алмазами. Она принадлежала великому турецкому султану Баязету, почему-то понял он, осматривая грозное оружие. Быстро вскочив на ноги, Ник снова бросился в бой. Боли он совсем не чувствовал. Лис, не ожидавший такого поворота событий, отчаянно сопротивлялся. Тяжело дыша, он отбивал бешеные удары сыпавшиеся на него со всех сторон. Сабля, выкованная и закаленная дамасскими мастерами, была тверже, чем римский клинок, и значительно длиннее. Она как влитая сидела в руке и как будто сама наносила молниеносные и страшные удары своему противнику. Исход поединка был предрешен. Через минуту Лис тяжело рухнул на одно колено, выронив клинок. Увидев, что его не прикончили сразу, он стал на колени и подставил шею для последнего удара, ожидая решения толпы.
– Крови! Крови! Убей его! – ревела и бушевала толпа.
– Дай ему разок! – подскочил Сережка и пнул Лиса ногой. – Он у меня в прошлом году деньги отнимал, собака!
Постепенно крики умолкли. С суровыми и величественными лицами, какие всегда бывают у людей перед казнью, все вытянули вперед руки с опущенными вниз большими пальцами.
– Пусть уходит, – тихо сказал Ник.
– Как, крови не будет?! Опять не будет крови?! – разочарованный ропот грозно пронесся по толпе. Отложив щит, Ник отдал саблю Сережке Сарычеву. Она тут же стала на глазах уменьшаться и превратилась опять в маленькую деревянную сабельку с рукояткой, обмотанной конфетной фольгой. Убедившись, что его не убьют, Лис вскочил на ноги и решительно пошел к выходу. Его когорта последовала за ним.
– Ну, погоди! Мы с тобой еще встретимся в другом месте! – прохрипел он, спускаясь по лестнице.
Олег Борисович поправил фрак, сел за рояль и, высоко подняв руки, ударил по клавишам. Музыка рванулась ввысь, заполнив все вокруг. Как заведенные, вновь закружились пары.
Алена стояла посреди зала, освещенная тысячами невидимых ламп. Ветер развивал ее черные волосы и играл складками белоснежного с алмазными блестками платья. Застенчиво улыбаясь, она глядела на Ника из-под пушистых ресниц. Радость победы сменилась чувством глубокого всеобъемлющего счастья.
– Она моя! Моя богиня! Никто не может помешать мне любить ее и быть рядом с ней! Даже боги! Я не стыжусь своей любви! Пусть все знают! И 10-й «А» и 10-й «Б», и учителя, и родители, и директор!
Он был готов умереть за свою любовь! Ник подошел к ней и взял ее за руку. Из толпы вышли улыбающиеся и счастливые Ромео и Джульетта. Они держались за руки и не сводили влюбленных глаз с друг друга. В знак особого почтения перед силой любви, преклонив колени, они