«Я мечтал быть таким большим, чтобы из меня одного можно было образовать республику…» Стихи и проза, письма. Артюр Краван
в долине Жу. Мы останавливались в гостинице. Именно там я впервые познал платоническую и в некоторой мере физическую любовь. Однажды после ужина гости устроили один из таких любительских спектаклей, которыми часто заканчиваются вечера в приятном обществе. Юные сёстры-американки показывали живые картины, и, ослеплённый красотой старшей, я безумно в неё влюбился. Этой девушке было около двадцати лет, то есть примерно вдвое больше, чем мне. Там же я играл с английскими детьми, и однажды с одной девочкой мы решили снять одежду и заняться сексом. Мы заперлись в туалете, разделись догола, и я стал наугад прижимать к ней свой член. Она сказала мне, что моя плоская попа нравится ей куда больше её собственной, начавшей уже приобретать женственные формы. Желая поделиться нежданно перепавшей мне удачей с Отто, я сбегал его позвать, и он пришёл с твёрдым намерением заняться любовью. Когда задвижка на двери щёлкнула, он тут же принялся показывать девочке своё хозяйство, нацелившись на её маленькую дырочку. Ему даже, наверное, удалось бы её совратить, не появись в тот момент моя мать, которую позвал заподозривший неладное брат девочки.
Все каникулы напролёт мы катались на лодках, плавали и удили рыбу, а ещё дрались с деревенской ребятнёй. Во время перемирий мы с особым рвением пытались перенять у них местный говор – наверное, самый протяжный во всем кантоне Во. А когда мы с ними враждовали, то дрались палками, пинались, а порой дело доходило и до настоящих сражений, и в ход шли камни: мы прятались в крепостях, которые были построены из толстых досок, прибитых к ветвям сосен, и выдерживали атаку тридцати-сорока мальчишек. Выгнать нас из этих бастионов было невозможно, особенно учитывая то, что наши враги ходили в школу, и к определённому часу им всё равно приходилось прекращать осаду.
Вернувшись в Лозанну, я успешно сдал экзамены, благодаря которым передо мной открывались двери в среднюю школу кантона. Экзамены были, судя по всему, не слишком сложными, ведь я был таким неучем, что поставь меня перед картой Швейцарии, я бы в жизни не нашёл Невшательское озеро. Моя мать страшно волновалась, когда вела меня на экзамен. Изучение латыни увлекло меня на день или на два, а вот история и французский с его грамматикой и сочинениями сразу же наскучили мне до смерти. Как раз в одном из таких сочинений я с полной уверенностью написал, что мой дедушка, которым я очень гордился, был шесть метров ростом. Я зачитывал это вслух, а мои одноклассники покатывались со смеху и расхохотались пуще прежнего, когда преподаватель удивлённо переспросил меня о сверхъестественных размерах этого представителя семьи Ллойдов, а я вновь убеждённо заявил, что при жизни он был точно не ниже шести метров.
Журнал «Сейчас»
(1912–1915)
Сейчас
1 год № 1
Свисток[43]
Трансатлантический лайнер качается в ритм океана,
В воздухе дым извивается, будто бы веретено.
Протяжно
Краван относился к техническому прогрессу с присущим художественной среде начала XX в. энтузиазмом и восторженно воспринимал новшества, ставшие синонимами американского стиля жизни. Однако оставаясь верным духу противоречия, он не упускал возможности высмеять американские манеры и в особенности царящую в Европе «американскую» моду. Приводим здесь полностью в русском переводе статью “To be or not to be… American” («Быть или не быть… американцем», опубл. 10 июня 1909 г. в газ.: L’Echo des Sports. № 247):
Ещё пару лет назад, когда дружелюбные простачки, способные принять за чистую монету объявление об услугах зубного врача, верили в джиу-джитсу и во французский бокс, появилась горстка нерадивых франтов, которые из кожи вон лезли, чтобы сделаться англичанами.
Но Геракл побери! Это давно уже не модно, время всё расставило по своим местам. Нужно быть родом из такой глубинки, как Латинский квартал, чтобы выряжаться ещё в короткие штанишки и картуз.
Нынче же все кругом американцы. Обязательно надо быть американцем или хотя бы им казаться, что, в сущности, совершенно одно и то же.
Американцами стали все. Поголовно.
Все, говорю я, начиная с самого жалкого неудачника и заканчивая самыми блистательными, выдающимися персонажами.
Когда я говорю «все», я имею в виду людей мало-мальски спортивных, которые представляют для нас интерес. Остальные не в счёт. А под выражением «быть американцем» подразумевается «быть американцем из Соединённых Штатов», а не южным сморчком.
В Америке человек считается американцем только в случае, если он живёт в Соединённых Штатах – равно как и во Франции ни один здравомыслящий человек не назовёт себя французом, если он не парижанин.
У нас подражание американцам началось с увлечения танцорами кекуока. Смею предположить, что и американские бегуны сыграли немалую роль. Наконец, сильный толчок зарождающейся моде дал Уилбур Райт, ибо, родившись американцем, человек автоматически получал сертификат гениальности. Но когда появились боксёры-янки, такие как Джо Дженнет и Вилли Льюис, то всеобщее помешательство, говоря банальным языком, достигло своего апогея. Париж боготворил их, и надо сказать, с полным на то основанием. Их засыпали цветами, похвалами, показной роскошью.
Все тотчас же принялись жевать жвачку, плеваться и сквернословить не хуже самого достойного представителя американской нации. Все стали ходить, бултыхаясь в одежде на несколько размеров больше. У самых тщедушных доходяг вдруг появились широченные плечи. Все надели американские ботинки и американские воротнички, начали бриться и носить котелки набекрень.
Дело в том, что быть американцем значит обладать массой преимуществ. Во-первых, Америка – страна, которая лучше других защищает своих граждан за рубежом. Во-вторых, американцев боятся, поскольку они умеют боксировать – или, по крайней мере, все так думают. Американцы приезжают издалека, и это им только на пользу. Тем более что теперь на каждого, не считая людей, объявленных вне закона, непременно приклеивают ярлык профессии: один – почтенный столяр, другой – поэт-реалист, остальные – журналисты, грабители, художники или гонщики-велосипедисты; американцу же достаточно быть просто американцем. Этот титул открывает для него двери во все салоны. Узнав в нём американца, никто и не станет задаваться вопросом о роде его занятий.
А ежели какой въедливый господин и начнёт дотошно расспрашивать:
– Чем же занимается этот месье?
– Месье – американец, – неизменно услышит он в ответ.
И полученные сведения его полностью удовлетворят.
Следовательно, быть американцем значит иметь положение в обществе. Быть американцем – вот что единственно важно, и посему каждый старается им стать. Только ограниченный человек, слепец или же лицемер с этим не согласится.
Естественно, все теперь превратились в американцев, однако не у каждого это выходит удачно. Хотя сойти за взаправдашнего американца не так уж и сложно.
– Что бы Вы там ни говорили, прежде всего необходимо выучить английский, а точнее, американский язык, – возразят мне.
– Чушь несусветная! Настоящий американец не разговаривает вообще.
– Вы, должно быть, шутите!
– Что Вы, месье, какие уж тут шутки! Все американцы говорят односложно, даже самое элементарное знание этого языка излишне, и я настаиваю, что простейшего «да» (которое звучит как «йа»), произносимого раз в минуту, вполне хватит для поддержания беседы. Вы не станете отрицать, что даже самый недалёкий человек в состоянии овладеть этим навыком.
С другой стороны, очевидно, что если взять на вооружение какое-нибудь ругательство, например, словечко “hell” (что значит «ад»), которое полагается цедить сквозь зубы по любому поводу, то без труда получится полностью соответствовать образу, а способность воспроизвести простейшие шаги джиги – американского народного танца – можно считать истинным шедевром подражания. У американцев исполнение коротенькой джиги сопряжено с чувством глубокого удовлетворения, и вам непременно стоит изобразить несколько движений этого дёрганого танца, если вы неожиданно чему-то обрадовались, услышали музыку или же если вам просто захотелось поплясать. Этот танец танцуют где угодно: в кафе и на улице, не обращая ни малейшего внимания на застывшие в изумлении лица окружающих. И ещё я, пожалуй, дам вам несколько полезных советов, которые помогут вам стать образцовым американским джентльменом:
Будьте ростом чуть выше среднего.
Всегда гладко брейтесь.
Расчёсывайте волосы на прямой пробор.
Жуйте.
Плюйтесь в салонах.
Сморкайтесь пальцами.
Никогда не разговаривайте.
Танцуйте джигу.
Носите деньги прямо в кармане, а не в бумажнике.
Ни при каких обстоятельствах не снимайте шляпы.
Здоровайтесь, поднося указательный палец к полям шляпы.
Всегда спешите по делам.
Ходите по барам и пейте исключительно “american drinks”.
Презирайте женщин.
Что же касается гардероба, то с просторной одеждой подобает носить американские ботинки и воротнички: костюмы вашего дедушки чудо как хорошо будут на вас смотреться, особенно если вам двадцать лет. Котелки и фетровые шляпы выглядят уместней всего. Картуз с каким-нибудь необычным козырьком позволителен только боксёрам или тем, кто хочет ими казаться, что, опять же таки, совершенно одно и то же.
Хорошенько запомните это замечательное правило: я всегда номер один, а мои близкие – номер два.
И самое главное – запаситесь высокомерием. Без наглости теперь никуда. А ведь ещё недавно считалось, что человек ведёт себя неприлично, если он обращается на улице к первому встречному, дабы попросить огня.
Если Вы одеты на американский манер, вы смело можете подойти к кому угодно с такими словами:
– I say! (что значит: «Эй!») У Вас сигары не найдётся?
И если Вас угостят, то ни в коем случае не благодарите.
Вот и всё, что вам следует знать об американцах.
С недавних пор, однако, вошло в моду выдавать себя за негра.
Я бы охотно поведал вам и об этом, но не хочу злоупотреблять вашим терпением… да и меня такой разговор, боюсь, может утомить.
Фабиан Ллойд».