Задолго до победы. Михаил Александрович Каюрин
коробок с дисками. Им с Гришей придётся сдерживать лавину озлобленных самураев с правого фланга, наиболее уязвимого, поэтому он рыл свой окоп с хозяйской основательностью. Грунт был песчаный, податливый, рытьё укрытия вначале продвигалось быстро, затем песок стал осыпаться, работа пошла медленнее. Пришлось крепить края камнями и другими подручными предметами.
Наконец, окоп был готов. Александр стоял в нём в полный рост. Примерив установку пулемёта на бруствере, он остался доволен своей работой. Слева от него окапывались красноармейцы из его взвода, справа заканчивал рытьё окопа Гриша Надеждин.
…Самураи пошли несколькими плотными и удивительно ровными шеренгами, двигаясь в полный рост. Александру на некоторое время показалось, что они даже не догадываются о наличии впереди себя красноармейцев в окопах – уж слишком непринуждённо они шагали, будто на строевых занятиях. Но это была всего лишь иллюзия, искажённая расстоянием.
– Подпустим противника ближе! – послышался голос командира взвода. – Без моей команды не стрелять!
Команда Хорошенина тут же была продублирована по всей цепи окопов. Красноармейцы приготовились встретить противника огнём.
«Жарко будет, – подумал Александр. – Вон, сколько их прёт на нас! Что, если прорвутся?»
Он начал считать шеренги и сбился со счёта. Начал вновь, и снова сбился. Задние шеренги сливались между собой и не поддавались счёту.
«Нефиг их считать! Косить надо узкоглазых, всех до единого», – взгляд Александра опустился на дно окопа. Там в углу, в небольшой нише, лежали две коробки с тремя дисками патронов в каждой и четыре гранаты.
«Хватит ли патронов? Уж больно много самураев. Что если все двинутся на меня? А почему на меня? Я что, один разве? Рядом Гриша, у него тоже две коробки. Итого пятьсот шестьдесят четыре патрона на двоих, помимо двух снаряжённых дисков в самом пулемёте. На левом фланге Вася Бортников и Яша Гнездилов. А ещё левее – второй взвод, за ним третий. У них тоже есть пулемёты».
Александр ощутил внутри себя знакомое возбуждённое состояние, которое он испытывал перед первым боем. Это не было страхом, его организм настраивался к восприятию предстоящего противоборства.
В окопах стояла полнейшая тишина, словно красноармейцы опасались пропустить команду командира. Бесконечно и тягостно тянулось время. Наконец, послышался надрывный крик Хорошенина:
– По японским захватчикам – огонь!!!
Захлопали первые винтовочные выстрелы, спустя несколько секунд над степью стоял уже невообразимый треск. Стреляли с обеих сторон. Первая шеренга японских солдат дрогнула, изогнулась змейкой, но продолжала шагать в направлении окопов.
Удалов прицелился и выпустил короткую очередь, поведя стволом вдоль шеренги. Несколько самураев упали и не шевелились. Стрелял и Гриша Надеждин, его очередь была скупой – три-четыре патрона.
«Пристреливается, не палит в белый свет», – с одобрением подумал Александр, оценив на слух стрельбу