Большая книга ужасов – 61 (сборник). Мария Некрасова
подлизывалась. Похоже, он стал выздоравливать от синдрома Пушкина-Сушкина.
Волк выводил свои рулады. Под шумок мы тихо разобрали Жекину кладку, вылезли из окна и рванули навстречу велосипедистке.
Как мы бежали! Сердце выскакивало из груди, взбаламученный туман вихрился за нами. Ожидая, что вой сейчас оборвется и волк бросится в погоню, я ощупывал нож за спиной. Жека размахивал дубинкой.
Обогнав меня, брат первым подскочил к девчонке, схватился за руль велосипеда и стал его разворачивать. Они опять сцепились. Говорю «опять», потому что девчонка была та самая, которая пыталась затащить нас в автобус.
– Убери своего полоумного брата! – вопила она. – Светлана Владимировна говорила, что у него не все дома…
Церемониться было некогда. Я восстановил мир, отвесив подзатыльник рвущемуся в бой Жеке и заткнув девчонке рот.
– Жека не полоумный, у него нервный срыв, – объяснил я. – Это у всех бывает, даже у разведчиков и космонавтов. Дошло?
Девчонка понимающе мыкнула, и я отпустил ее:
– Что ж ты сразу не сказала, что тебя прислала тетя Света?
– Я говорила, что из кружка, помочь! А кружок у Светланы Владимировны при музее.
– Вот и надо было с этого начинать.
– Я и начинала! А твой… – начала девчонка, и пришлось опять заткнуть ей рот.
– Ты хотела сказать «твой брат Женя»?
– Угу, – подтвердила девчонка и, отковырнув с губ мои пальцы, стала развивать мысль: – Твой брат Женя, идиот и дебил с нервным срывом, как у космонавтов…
Брат Женя тяжело дышал. Даже в мертвящем лунном свете было видно, как его лицо наливается краской. Пришлось остудить больного новым подзатыльником, хотя виновата была девчонка. Учиться на своих ошибках она не желала, потому что не считала их ошибками.
Все это было бы даже забавно, если бы в ста шагах от нас не музицировал волк. Странно, что зверь не заметил нашего бегства. Или он испугался света фары и выл, жалея об ускользнувшей из-под носа добыче?
К велосипеду была прицеплена старая детская коляска для наших вещей. То и другое девчонка взяла в какой-то деревне и вернулась за нами. Ночью, через тайгу по безлюдной дороге. Цены бы ей не было, если бы не поганый язык. Затыкая девчонке рот и отпихивая лезущего драться Жеку, я в три приема выяснил то, что ей надо было сказать с самого начала. Незадолго до нашего приезда обокрали тети-Светин музей; тетя побежала в полицию, а девчонку попросила встретить племянников.
Мы погрузили в коляску рюкзак и чемодан и, толкая велосипед, вышли на дорогу. Впереди сквозь туман темнела частая гребенка елей. Терзающий душу вой смолк, но стало еще тревожнее. Я думал, что волк, может быть, не считает свою охоту законченной. Ведь нам идти по тайге…
Жека угомонился и начал засыпать на ходу. Мы посадили его на велик.
– А ты смелая. Мы от этого волка кирпичами баррикадировались, – похвалил я девчонку. А она вдруг выдала:
– От какого волка?
Если это была шутка, то я не понял.
– От волка, который выл на станции.
– Никто