Летучий корабль. Владимир Голубев
дедушка, если обманул! Только где нам разыскивать эту самую речку? Куда ты её спрятал?
– Батюшка ещё мой покойный говаривал так – «иди туда, куда глаза глядят, найдешь то, чего не ожидал». А сам я там не бывал – надобности не было, нас-то, водяных, из дома лишний раз не выгонишь.
– Эх, перекусить бы тебе горло.
– Был бы всамделишным волком, то перегрыз бы. А собака всегда сердечна, нет в ней прирождённой злости.
– Гнилая борода, как ты разнюхал, что я пёс?
– Дык, я запросто вижу, кто под чьей личиной кроется.
– Заруби себе на носу, Водяной, если обманул, я тогда останусь навечно в волчьем обличье, ни ты и ни твоя родня не ступит более на берег, я вас день и ночь караулить стану.
– Запомнил, как такое забудешь.
На том и распрощались Волк и Водяной.
Вскоре вернулся Волк к царевичу и поведал о посуле речного хозяина. Делать нечего, собрались друзья опять в дальний путь. Идут куда глаза глядят, да за луной следят, денёчки считают, зарубки на посошке делают.
У Божены сапожки сносились, пришлось в ближайшей деревне прикупить лапти.
Прошла одна седмица, следом вторая, подобрались они уже к неведомым горам. Не тем, виденным Елисеем на закате, а к новым, восточным. Но никто не укажет и не покажет, где же та диковинная Серебряная река. Редкие прохожие головой машут, мол, неведомое место, а в трактирах постояльцы недоумённо плечами пожимают. Миновала ещё никчёмная неделя. Совсем опечалился царевич. Божена с друзьями с него глаз не спускают, всё успокаивают – то прибаутку расскажут, то песенку споют, да мало толку – всё унылы глаза Елисея. Просит царевич:
– Орёл, а Орёл, взвейся в небо и глянь, нет ли среди ручьев и рек того потока, что походит на Серебряную реку!
Поднялся в небеса Орёл и скрылся за облаками. Опять просит царевич:
– Волк, а Волк, поспеши в лес, разведай все тропинки, может, найдешь мою реку!
Убежал Волк. Сызнова просит царевич:
– Рысь, а Рысь, поднимись на вершину самого высокого дерева и взгляни, нет ли хоть ручейка с блестящими водами.
Рысь направилась на самую высокую сосну, что цепляла вершиной за облака. Снова умоляет царевич:
– Божена, любимая Божена, поищи заветную дорожку, что приведёт меня к спасению.
– Ладно, милый, только будь здесь и дождись нашего возвращения.
Опять упрашивает царевич:
– Огонёк, верный мой товарищ Огонёк, поторопись на отроги здешних гор, может, там нас ждёт таинственная река? Чую, всё сильнее и сильнее во мне приживается звериное, с каждым часом берёт силу над человеком.
Без узды и седла ускакал в горы конь. А медведь остался один-одинёшенек, свернулся калачиком под сухой березой. Спит спокойно, да и кто посмеет обижать громадного мишку? И снится ему сон, будто выпал снег, а он укрылся от зимнего бурана в берлоге и проспал до весны. А когда верба украсилась жёлтыми серёжками, он очнулся от долгого забытья под песенку неугомонного зяблика.
Проснулся царевич,