Дочь мента. Елена Рахманина
в реальности столкнулась с объектом своих грёз. Щёки тут же наливаются румянцем, и я опускаю веки, успевая заметить улыбку на его губах.
– Вроде ничего страшного, – убирая руку, резюмирует он, возвращая к ране лёд, про который я уже забыла, и отступает назад к дверному проёму небольшой ванной. Но я-то успела рассмотреть себя в зеркале, пока умывалась, и он явно врёт – губа распухла, разве что синяк не проявлялся пока, но ещё не вечер.
Пожимаю плечами, делая вид, что верю.
Богдан молча проводил меня почти до самого подъезда, но я попрощалась с ним на таком расстоянии, чтобы никто из домочадцев не обнаружил нас из окна.
Мне несказанно повезло. Отец, как и ожидалось, задерживался на работе, сводная сестра, которой дозволялось всё, в отличие от меня, осталась у друзей, ну а Татьяна Михайловна – жена моего отца – сегодня, похоже, слишком погружена в собственные проблемы, чтобы обратить на меня внимание.
Медленно выдыхаю, успокаиваясь, теперь понимая, что излишне накрутила себя. Но я лучше всех знаю, что случилось бы при развитии самого плохого из вариантов, которые были в моей голове.
2.Богдан
Неделей ранее
– Узнал о ней что-нибудь? – спрашиваю у боевого товарища, когда тот подходит к моей машине, пока я курю, выпуская изо рта дым и облака пара, образующегося на зимнем воздухе.
Серёга потирает себя по плечам, недовольный заморозками, обрушившимися в этом декабре на город N. Я и сам не рад, ненавижу холод, но, в отличие от друга, пока не обращаю на него внимания, погружённый в собственные совсем не светлые думы.
– По-твоему, о таких, как она, пишут заметки в газетах? – язвит Шелягин, но, ловя мой раздражённый взгляд, переходит к делу. – Я тут одному местному мажору ствол загнал, он для меня кое-что разузнал, негусто, правда, девчонка не особо светится, хотя отличница. Зуб даю, эта фифа никогда не общалась с таким, как ты.
На последних словах он толкает меня плечом, только неясно, по его мнению, мой новый статус для неё плюс или минус.
Друзья детства и университетские приятели теперь были слишком далеки от новых реалий моей жизни, я оборвал с ними все контакты и не выходил на связь, несмотря на их многочисленные попытки. Шелягин стал моим другом за последние годы, хотя, сложись обстоятельства иначе, наши пути с ним никогда не пересеклись бы. Ему неизвестен тот период моей жизни, когда я был лидером группы и шёл на красный диплом среди лучших выпускников того самого вуза, около которого мы сейчас выслеживали мою будущую «жертву». Скажи ему я, что имею высшее юридическое образование – он рассмеется.
Для него и для всего моего нового окружения я являл собой незыблемый авторитет, человека без тормозов и правил, способного пустить пулю меж глаз за обман и предательство, разобраться с самым грязным и мокрым делом. Мне не хотелось, чтобы кто-то совал нос в моё прошлое, а разговаривать на эту тему и вовсе не доставляло мне никакой радости. О том, как я попал в эту среду, знали единицы, и я предпочитал не распространяться