Корона из жемчуга и кораллов. Мара Резерфорд
свободной ступней, растерянная и сердитая, но она отказывалась отпускать. С горящими легкими, я нагнулась, чтобы отцепить ее ладонь, и тут поняла, что она не держалась за сеть. Большой крюк зацепился за ее тунику. Она цеплялась за меня, прося помощи.
Ужас, застывший на ее лице, побудил меня к действию. Я вцепилась в сеть и потянула себя вниз, а затем стала разрывать ткань ее туники. Зейди начала паниковать, из-за чего мне самой было невозможно оставаться спокойной. Но я знала, что если не сделаю этого, то у меня закончится воздух и мы обе утонем. Мне удалось дотянуться до ножа для извлечения устриц из раковин, привязанного к моей лодыжке, и разрезать сеть, освобождая Зейди. Спеша спастись, она оттолкнула меня назад. Прямо на кровавый коралл.
Я никогда не чувствовала ничего подобного, даже когда, будучи ребенком, дотрагивалась до горячей ручки кастрюли и моя ладонь после ожога покрывалась волдырями. Боль, когда мое лицо коснулось шероховатой поверхности коралла, буквально ослепила меня. То, что началось с колющего ощущения в щеке, сразу же распространилось по моему лицу, вниз по шее и на грудь. Я ахнула, не задумываясь, вдохнув в легкие морскую воду. Я не помню, что произошло после этого, но Зейди рассказала мне позже, что она отправила Сэми за мной, как только достигла поверхности, зная, что он сможет добраться до меня намного быстрее, чем она.
Я пришла в сознание в лодке после того, как Сэми выкачал воду из моей груди. Крик, вырвавшийся из моего горла, был настолько громким, что Сэми чуть не опрокинулся назад. Зейди была рядом со мной, рыдала и извинялась, но я ничего не замечала, кроме пульсирующей боли, распространяющейся от щеки по всему моему телу. К тому времени как мы добрались до дома, я потеряла сознание и не приходила в себя в течение двух дней.
После того несчастного случая, произошедшего много лет назад, жизнь моя разделилась на до и после. Мама держала меня дома несколько недель, пока рана не покрылась корками и не появилась розовая кожа под ней. Она старалась еще больше защищать нас, а Зейди стала сдержанной и осторожной.
Что касается меня, то в тот день я многое потеряла, но кое-что и приобрела. Сначала шрам был источником стыда. Но я начинала понимать, что красота – по крайней мере, в том смысле, в каком ее определяли в моем народе – была скорее бременем, чем даром. Для одного из нас это давало возможность покинуть Варинию, но было ли это свободой в полном смысле слова, если мы не могли выбирать свою судьбу сами?
Я знала, что сказала бы Зейди, если бы кто-нибудь потрудился ее спросить.
Когда воспоминания о несчастном случае поблекли, я схватила устрицу, находящуюся всего в нескольких дюймах от меня, и поднялась на поверхность. И в тот момент я услышала крик.
4
– Нора!
Я повернулась на звук голоса Зейди. Она быстро кружилась, а ее глаза метались в разные стороны.
– Что случилось? – спросила я, уже пробираясь в воде по направлению к ней.
– Это медуза волосы девы! Талос,