Призраки забытых могил. Ольга Володарская
с ними одной в квартире не оставаться. В этот раз не прогадала. Дядя Паша хороший мужик, навел порядок. И проблем с ним никаких. Он либо в комнате у себя, либо на охоте-рыбалке. А с гирляндами сушащейся плотвы да опаленными утиными тушками на балконе я легко мирюсь. Тем более рыбкой и дичью он меня с радостью угощает.
Они зашли в кабинет, где время будто замерло. В нем мебель осталась на тех же местах, что и при дедушке. Книги, картины, портьеры, проигрыватель, ковер – она все сохранила. Как и рояль, на котором сама в подростковом возрасте накорябала матерное слово из трех букв. Единственное, что поменяла Элиза, это разложила диван и застелила его бельем, превратив в полноценное спальное место. Да и за дубовым столом она не работала, а ела. И сейчас он был в беспорядке. Элиза забыла о том, что не убрала за собой посуду, что скопила за сутки. Она кинулась к столу, стала собирать тарелки с остатками засохшей еды, чашки с разводами, скомканную туалетную бумагу, использованную вместо салфеток. Стопку спрятала в руке, а пустую бутылку задвинула ногой глубоко в угол.
Элиза пыталась завязать. И, как ей казалось, она двигалась в правильном направлении. Резкий отказ от алкоголя ей не помогал. Воздержание длилось неделю максимум. Потом она срывалась и выпивала сразу несколько бутылок. Сейчас она покупала поллитровку, делила ее на два дня. Терпела до обеда. Иногда до ужина. Чувствовала себя прекрасно. Вроде и не пьяная, но и не трезвая. Элиза надеялась, что со временем станет пить все меньше, пока не выйдет в ноль.
Сегодня она собою гордилась. Когда они с Ленкой пришли в «Спар», подруга предложила купить пива или алкогольный коктейль. Поняла, что эти напитки для нее привычнее, чем чай или ряженка. Но Элиза отказалась и попросила лимонаду. Потом, когда ждала Ленку, вернувшуюся в «Валькирию», на лавке в сквере, два мужичка-провинциала с бутылкой колы, хорошо разбавленной виски, приглашали составить компанию. Богема духом дрогнула, но опять устояла. И вот сейчас время ужина, а она трезва как стеклышко. И намерена оставаться в этом состоянии.
Она начала пить в тринадцать. Не баловаться, как ее лучшие подружки, а бухать. Воровала у папки водку, чтобы ему меньше досталось. Сначала выливала ее в раковину, потом – себе в рот. В двадцать один попала в больницу с отравлением. Отца же не довезли, скончался в «Скорой». Элиза после этого на два года завязала. Она восстановилась в институте, нашла работу и мужчину, которого всей душой полюбила. Познакомились в метро. Вместе выходили из вагона, он спросил, как дойти до Пушкинской площади. Элиза проводила его. И погуляла немного с милым парнем с Урала, что приехал в Москву в командировку, оставила номер телефона.
Вновь встретились уже на следующий день. Опять гуляли, вечером пили чай у нее дома. Уралец не стал скрывать, что женат. Он сказал, если это смущает, я уйду, и мы больше не увидимся. Элиза попросила его остаться.
Начались отношения на расстоянии. Милые, романтичные, по-своему прекрасные на первом этапе. Никакой бытовухи, только звонки, электронные письма, запоминающиеся встречи. Любимый