Пусть любить тебя будет больно. Ульяна Соболева
начинаешь тосковать даже по скандалам, даже по самым болезненным словам, но только бы этот человек говорил, ходил, дышал, жил. Все кажется таким мелким, незначительным, пустым в сравнении с пониманием, что больше никогда не услышишь даже слова или собственного имени.
– Вы уверены, что не хотите провести вскрытие, при насильственной смерти…
Руслан резко посмотрел на следователя. Ленивая, тупая задница с наглухо отмороженным взглядом и прилизанными к полулысому черепу волосками серо-буро-поцарапанного цвета. Понимает, что ни хрена не сделает и создаёт видимость работы, оправдывая жирный конвертик, полученный несколькими часами ранее у себя в кабинете, чтоб сильно не дергался и не усердствовал свыше меры, где не надо.
– Более чем уверен. Вам это ничего не даст, как и мне, прекратите ломать здесь комедию. Займитесь видимостью работы и не путайтесь под ногами.
Хотел добавить, что ему достаточно за это платят, но не стал. Руслан вышел из комнаты для опознания и почувствовал, как предательски саднит в груди, как першит в горле и хочется послать всех на хрен, чтобы позволить отчаянью рвануть наружу.
У него было чувство, что его швырнули в холодную воду, под лед ,и заставили плыть со связанными руками, он, бл**ь, нахлебался и идет ко дну. Притом идет ко дну не сейчас, а уже давно. А сейчас страховку подрезали, и он прекрасно понимает, что барахтаться бесполезно, все равно утянет, на ногах уже свинцовые гири в виде Оксаны и детей, драгоценные гири, которые не скинуть и скидывать не хочется, лучше сдохнуть. Не будь этих гирь, взял бы ствол и всех порешил. Виноватых, не виноватых. На том свете разберутся кого, куда и за что и никакого правосудия. Только высшая мера.
А так – на шее гребаная удавка, он ее тянет за середину, пытаясь вздохнуть, а она, сука, захлестывает все туже. Сплошная ложь, как болото.
Сто раз смотрел на входящие от Оксаны и не знал, что ответить. Как ей объяснить, что они, мать его, по уши в дерьме. Точнее он, и притом давно. Откладывал разговор, трусливо, с жалкой надеждой, что проблема рассосется.
Серый вбил последний гвоздь в крышку его гроба намертво, когда сообщил, что Оксана вышла из самолета и взяла такси. Приехала, а он, идиот, мог бы и предвидеть, что она так поступит, но его парализовало после того, как увидел трупы отца и матери, мозг атрофировался наглухо. Внутри росло непонятное чувство вины, словно это он сам спустил курок.
Твою ж мать! Руслан несколько раз врезал по рулю так, что пальцы свело и суставы захрустели. Ну куда ее принесло? В самое пекло. Его самого перемалывает, как в жерновах, а теперь и ее начнет ломать. Вопрос времени – когда?
Приказал Серому снять ей квартиру и резко выдохнул, когда пальцы стиснули смартфон, погладили дисплей после ее смски.
Дрожат руки. Суки. Предательски, как у пацана. Дрожат, потому что страшно. Потому что терять не хочется, до боли, до тошноты не хочется. Уже потерял. Детские игры окончились, империя Царева рухнула ему на голову, как проклятая египетская пирамида, вместе