Новая Надежда. Секретная система омоложения. Надежда Трескова
ней. В глаза бросается полное отсутствие у этой женщины любви к себе и заботы о себе.
Но главная ее проблема в том, что моя дочь называет ее Мамой. Вероятно, вы уже поняли, что это была я. Дочь сняла на планшет видео, как я работаю дома за компьютером.
Было жутко обидно и больно, что на видео была я. Так я выглядела десять лет назад. И этого ролика мне было достаточно для того, чтобы сделать выбор в свою пользу. Я начала менять собственное отношение к себе, здоровью, внешности. За последние десять лет я изменилась так, что теперь при знакомстве с гордостью озвучиваю свой возраст, а в ответ слышу уточняющий вопрос: «Сколько-сколько? Точно 40?!» – и еще, как правило, что-то типа «А больше 30 лет тебе и не дашь…» Я счастлива быть 40-летней женщиной! И рада, что именно моему поколению (не поколению наших родителей, не поколению наших детей, а именно нам) выпала уникальная возможность при желании проживать этот возраст как самую лучшую молодость.
Разница поколений
Каждое поколение людей имеет свои черты характера, привычки, которые образовались в похожих условиях проживания одних и тех же ключевых исторических событий. Если следовать теории поколений, то мы, нынешние 40-летние, относимся к поколению X (годы рождения 1964–1984). Изучая эту теорию, я прочла в «Википедии» о характеристиках нашего поколения, с которыми нельзя не согласиться. Речь о том, что яркими чертами поколения X являются готовность к изменениям, возможность выбора, глобальная информированность, техническая грамотность, индивидуализм, стремление учиться в течение всей жизни, неформальность взглядов, поиск эмоций, прагматизм, надежда на себя, равноправие.
Мы, 40-летние, уникальные люди – нечто переходное от Человека Советского к Человеку Российскому. Нечто среднее между нашими родителями и нашими детьми. Соединив в себе что-то от поколения наших родителей и что-то от наших детей (следующего за нами поколения), мы стали ярким миксом, гремучей смесью со своими особенностями и индивидуальными характеристиками.
Мы, 40-летние, – особенные!
Мы не такие, как наши родители. Они люди, выросшие и сформировавшиеся в советский период, воспитанные родителями и обществом, победившими фашизм.
Мы же прожили (официально) в Советском Союзе лишь лет десять, но застали очень многое, и порой СССР нет-нет да и вырывается из нас наружу. Советская жизнь наших родителей, бабушек и дедушек, конечно, отразилась на нас. Ведь нас воспитывали советские люди. И этот опыт будто запечатан в нашем ДНК.
В детском саду мы праздновали день рождения дедушки Ленина и искренне радовались этому мероприятию, носили одинаковую одежду, доедали все до последней ложки. Это для того, чтобы быть принятыми в «Общество чистых тарелок». Мы ждали, когда раз в год Дед Мороз подарит нам мешочек конфет и мандаринку.
В школе мы носили октябрятский значок и мечтали стать пионерами. Уже понимали свою ближайшую перспективу: быть комсомольцами, учиться и работать на благо советского общества, строить коммунизм. Но в 1991 году все изменилось…
Нашим родителям в тот момент пришлось ой как непросто. Они в одночасье будто осиротели. Государство, которое было неким «родителем», перестало существовать в привычной форме и заботиться в таком формате о своих «детях» (гражданах). Те вопросы, от которых государство ограждало людей, вдруг стали насущными проблемами этих самых граждан. Медицина, отдых, благополучие, материальное обеспечение, доход, ценности, смысл жизни – наши родители вдруг остались один на один с массой вопросов, которые они не привыкли и не умели решать, поскольку их решение было прерогативой государства. На наших глазах родители научились крутиться-вертеться, чтобы выжить. Они стали адаптироваться к новой несоветской жизни и много-много-много работать. Искать и находить варианты решения любых, казалось бы, совершенно безнадежных вопросов. И своим примером научили этому нас.
Счастье, переставшее любить тишину
Мы так же, как и наши родители, можем много работать и найти выход из любой, самой безвыходной ситуации. Мы решаем одномоментно много вопросов. Мы так же умеем радоваться мелочам. Мы знаем цену успеха. Мы воспринимаем перемены с настороженностью. Мы ждем идеального момента, чтобы громко заявить о себе, и стремимся сделать все только на высшем уровне. Мы так же не привыкли выпячивать свои достоинства и говорить о своих достижениях, являясь носителями синдрома самозванца. Мы все так же, как и наши родители, «не высовываемся» и частично живем в рамках старого доброго принципа «счастье любит тишину».
Мы помним, что лучшие сервиз/постельное белье/скатерти/колбасы/наряды были для гостей. То есть внешнее проявление человека или семьи от случая к случаю было важнее внутреннего повседневного проживания этого всего самого лучшего для себя.
В жизни наших родителей возраст 40 лет – это был тот период, когда жизнь стабильно шла к своему завершению. Вспомните фрагмент культового советского фильма Эльдара Рязанова «Служебный роман», в котором женщину «под 40» осуждали за ее чувства к мужчине потому, что они возникли в том возрасте, когда у нее «пенсия на горизонте». И что же приходилось делать в 40 лет? Только