Не хочу быть невестой!. Анастасия Зинченко
по непокорности. И пусть об этой черте характера знал лишь он, да его родители, в то время как в глазах приближенных Римонда Фир Айнелиас прославился исполнительным и весьма жестким, что касалось выполнения поручений повелителя, господином, но… от себя же не убежишь.
Крис понимал, что к нему не пришли бы за ответом. Он не тот, кого хотела видеть семья Линвен рядом со своей дочерью.
Не тот, кто мог бы…
Но ведь он, только он, понимает ее! Крис может сделать Илотилас счастливой!
И если Леросейл и Глеарра переживают, что буйный нрав Тили лишь мешает… Кристафор смог бы найти ее энергии применение. И помог бы. Они стали бы разрабатывать планы, проворачивать сложные комбинации, и просто выплескивать эмоции… в постели.
Эта девочка была сладкой. Горячей. Страстной. Гибкой. И желанной.
Тили была той, что заняла его мысли. После первой же встречи, что само по себе было интересным фактом, учитывая количество женщин, которым он оказывал знаки внимания, и что стирались из его памяти, как пройденный этап.
Но та ночь, та роковая ночь, на которой он сорвался и поддался звериным инстинктам своей похоти, расчертила его судьбу на «до» и «после». До встречи с Илотилас Линвен он не знал, что девушка может поселить в его душе столько смятения, столько мыслей и столько переживаний. Он воспринимал любовниц как нечто нежное, что может доставить удовольствие, позволить отвлечься от сложной деятельности его службы. Все они были великолепны, это несомненно. Но в них не было огонька. Того, самого, что буквально рвался наружу из этой чертовки в виде всепоглощающего пламени, грозившегося спалить все на своем пути, завладевая тобой полностью и не давая шанса на спасение.
После той ночи Кристафор не мог смотреть на других. В его мысли, фантазии, да даже сны проникла юная брюнетка с удивительными глазами. Сильная, волевая и упрямая.
И каждый день, когда он видел ее, заставлял себя говорить холодно, изнуряя девушку тренировками и заваливая дополнительными заданиями, Крис воевал сам с собой. Боролся за желание плюнуть на просьбу Рикарда, отвернуться от правил Академии, и просто-напросто ощутить на своих губах вкус ее губ. Почувствовать под ладонями тепло ее кожи. Услышать ее стоны.
Сколько раз он представлял, что Тили, в очередной раз придя к нему на лекцию, будет смотреть на него также, как тогда, на вечеринке. Соблазняюще. Обещающе. И предвкушающе.
Желал, чтобы она, за любым предлогом оставшись после пар, подошла бы к нему, заперев дверь за последним адептом, не стала бы терять времени даром, и просто-напросто схватив его за рубашку, притянула к себе. Поцеловала бы. И позволила увлечь на парту, к стене или на пол. И он снова нырнул бы в жаркие и влажные глубины, что так плотно сжимали его член в прошлый раз. И начал бы неторопливые толчки, которые с каждой минутой становились бы более резкими, яростными и глубокими. Он срывал бы с ее губ крики, сам поддаваясь желанию рычать, когда острые ноготки впивались бы в его плечи и спину, оставляя красные полосы. Он разрешил бы ей таким образом пометить себя. Чтобы она знала, что он принадлежит ей.
Но теперь, после новости о том, что