Ты у меня под кожей. Юлия Резник
успев додумать эту мысль до конца.
Что ей нравится… Что ей нравится?
Ей нравится сладкое, но почему-то она пьет ужасный черный, как ночь, и горький, как слезы, кофе. Ей нравится Кант. Она сама так сказала, но, как вы понимаете, эта информация – хреновый плацдарм для подката, особенно когда ты сам этого Канта в глаза не видел. Точнее – не самого Канта, его труды! Ну, вы поняли…
Ей нравится гроза. Когда гром бабахает так, что стекла в окнах подпрыгивают. Это выяснилось, когда прямо во время нашего с ней занятия на базу обрушился ливень. Забыв обо всем, Саша подошла к окну, открыла его настежь и стояла так, в полупрофиль, кажется, вообще меня не слыша, пока стук дождя не стих. А еще ей нравятся васильки. Букетик с ними стоял у неё на столе. Цветы давно завяли, но она не спешила их выбрасывать. И время от времени поглаживала красивыми длинными пальцами поникшие лепестки.
На следующее занятие я впервые принес ей цветы.
Звонок домофона врывается в мои воспоминания непрошенным гостем.
– Па-па! – говорит Машка.
– Думаешь, уже освободился? – ухмыляюсь племяшке, иду в коридор и вывожу картинку на экран.
– Па-па!
– Да папа, папа. Ты, никак, соскучилась?
Машка кокетливо прячет личико у меня на шее. А я на секунду зажмуриваюсь, впитывая в себя ее тепло. Вот Миша ее заберет, и я опять останусь один. Тогда как прямо сейчас мне не помешала бы компания.
Я не хочу думать о предложении Саши. Потому что оно ничего не значит. На моем месте мог оказаться кто угодно. Случайно ловлю собственное отражение в зеркале и удивляюсь тому, как сильно проступили желваки на моих скулах. Выдыхаю. Но напряжение не спешит покидать мое тело и, кажется, становится только сильней с течением времени.
– Фух, ну и денек! Никаких сил нет. – Миша врывается в мою квартиру ураганом. Такой энергичный и деятельный, в противовес словам.
– Зайдешь перевести дух?
– Зайду, чего не зайти? Привет, моя принцесса! Этот олух тебя не обижал?
Притворно возмущаюсь, потому что именно такой реакции от меня ждут, и первым иду в кухню. Вдруг понимаю, что голоден. Еще бы – за целый день у меня во рту не было ни крошки.
– Голодный?
– А что, у тебя есть че пожрать? – удивляется Миша.
– Нет. Картошки хочу пожарить. Надо было мне тоже селиться поближе к мамочке, – привычно подкалываю старшего, который, не будь дураком, и впрямь купил себе квартиру в одном подъезде с матерью, а потому, в отличие от меня, никогда не голодал.
– Ариша отстранила мать от готовки, – Миха перехватывает дочь поудобнее, садится за стойку и мечтательно откидывает голову. Ариша – это его жена. Брат от нее без ума. Как и мы все. Я безумно за него рад. Вот бы только собственное одиночество на фоне его семейного счастья так сильно не бросалось в глаза…
В памяти не вовремя всплывает наш разговор с Сашей.
– Ты что… ты мне себя предлагаешь?
Нет, я не дурак, и сразу понимаю, к чему она клонит, просто… Еще на что-то надеюсь. И не жалея себя, хватаюсь за