Крутая бамбина. Маргарита Смирновская
и требовала у нее развод.
– Ну, это же неправда, Вика?
– Нет, конечно! – выкрикнула я. – Я ее даже никогда не видела.
– Я тоже так решила… Вы ведь и встречаться с Мишей стали недавно. А как вы познакомились, кстати?
– В день смерти Павла. Маша познакомила, – неожиданно сказала правду я.
– И вы сразу стали встречаться?! Вот это страсть!
Она что, правда, поверила, что мы в течение недели решили пожениться?! Весь обед я рассказывала в красках, как Михаил увидел меня и не хотел такси отпускать, пока имя этой красавицы, то бишь мое, не узнает. Как потом в больницу к Маше приходил, и у нас, точнее, у меня от его заботы проснулись нежные чувства к нему. Ох, бре-е-ед! Знала бы она, какие у меня к нему тогда были чувства! Не знаю как, но она эту грубо состряпанную ложь проглотила, и мне даже показалось, что она ей понравилась.
Идя с этого обеда, я была гораздо более выдохшейся, чем когда давала показания Петрову. Я не думала, что вранье может быть таким тяжелым трудом. Это какую надо иметь фантазию, чтобы придумать красивую любовную историю с человеком, которого ты недавно подозревала в убийстве!
Подходя к двери своего офиса, я услышала, как разрывался мой мобильник, распевая новую мелодию. Наверняка, проделки Гущина, кто же еще поставит такое?!
«Сережа, он все знает, он все может,
Он мне сердце растревожил, я небеса о нем молю, молю, молю, молю.
Сережа, он все знает, он все может, нет на свете мне дороже,
Я навек его люблю, я навек его люблю, я навек его люблю…», – вопил мой мобильник. Я схватила его и крикнула:
– Да!
– Любовь моя, – в нос протянул Гущин, – я беспокоюсь. У тебя от работы с компьютером уже мозг стал отказывать и развивается ранний склероз. Глицинчику надо тебе попить, кислородиком подкачать память…
– Ты чего звонишь мне? – орала я, забыв, что начальник мог вернуться.
– Богиня моя, не горячись, – затараторил Сергей. – Ты должна была мне позвонить в обед и рассказать, как поела. Так вот, спрашиваю: как ты поела?
Я готова была его убить и набрала воздуха полную грудь, размышляя, как его отшить так, чтобы отвалил наконец. И тут мой взгляд упал в угол, где стоял Высоковский и посмеивался. Я подавилась воздухом.
– Что с тобой? Попей водички, – неугомонно протарахтел Гущин.
Я была красная, как вареный рак, и меня ужасно смущали эти зеленые глаза, застывшие на моем лице. Откашлявшись, со слезами на глазах я уже мягче ответила:
– Все хорошо. Я поела. Не звони мне сюда больше. И что за песню идиотскую ты поставил?
– Это чтобы ты не забывала, кого ты на самом деле любишь.
Я отключилась, не дослушав. Смысла не было. Все мои мысли сейчас блуждали только около Высоковского. Я пыталась понять, зачем он пришел. Неужели мы на час раньше с работы уедем?
– Это был журналист?
Врать не было смысла.
– Да.
– Почему он у вас ночевал?
Он и это знает?!
– Это ты у Маши спроси. Я его не приглашала, – выкрутилась я.
– Но пустила.
Меня