Цветовое поле города в истории европейской культуры. Юлия Грибер
подчиняет этот процесс более крупной задаче. Цветовые проекты городского пространства основаны на различном соотношении цветовых элементов по величине (высоте, длине, ширине), геометрическому строению, положению в пространстве в системе трех координатных плоскостей, по массивности и пространственности. Однако цветовая организация рассматривается не просто как конгломерат разнородных цветоносителей, расположенных в определенном порядке. Гораздо больше значат размещение и характер взаимодействия цветовых пространств, которые придают городу лишь одному ему присущее качество.
Изменение понимания целостности в проектировании городского пространства означало переход от пассивной полихромии к активной (под пассивной полихромией А.В. Ефимов предлагает понимать «самостановление цветовой среды», активной полихромией ученый считает «ее сознательное построение»; эти две линии постоянно сосуществуют, конкурируют и взаимодействуют, однако «каждый последующий этап эволюции цветовой среды отличается возрастающей активностью»[24]) и постепенное расширение пространственных пределов активной полихромии. Сначала человек научился «проектировать» цветовое пространство собственного тела, раскрашивая его, и хотя «многое в отношении цвета на сегодняшний день остается спорным и вероятно никогда до конца не прояснится, – считает А. Хебештрайт, – однако совершенно очевидно, что первый осознанный контакт человека с краской был контактом с человеческой кожей»[25]. Следующим этапом стало покрытие цветом бытовых предметов и орудий. На смену цветовому проектированию пространства отдельных зданий пришло цветовое планирование группы зданий, затем цветовая планировка района и цветовое проектирование городского пространства.
На сегодняшний день границы целостности расширились настолько, что М.Г. Бархин предлагает называть процесс формирования цвета города «градостроительной живописью», противопоставляя ее «фабульной живописи», ограниченной в размерах, и считая, что «градостроительная живопись органично сочетается с пластикой города, которую по аналогии можно назвать градостроительной скульптурой»[26].
Ф.Э. фон Гарниэр убежден, что такое расширение границ целостности в архитектурном проектировании в отдельных случаях приводит к тому, что архитектор пишет сообщение на языке, непонятном для того, кто воспринимает архитектурную колористику: «Взгляд архитектора с высоты полета над городом часто слишком удаляет его от своей постройки. Планируя, он мысленно не ставит себя около стен здания, чтобы почувствовать настроение, которое они создают. Хотя именно отсюда он должен смотреть, если хочет узнать и научиться использовать силу художественной колористики»[27].
А.В. Ефимов справедливо отмечает, что восприятие целостности города еще не предел в проектировании цветового
Ефимов А.В. Указ. соч. С. 224–225.
Hebestreit A. Die soziale Farbe. Wie Gesellschaft sichtbar wird. Berlin-Munster-Wien-Zurich-London: Lit. Verlag, 2007. S. 20.
Бархин М.Г Архитектура и человек. М.: Наука, 1979. C. 158–159.
Gamier von F.E. Meine farbigere Welt // Die Farben der Architektur: Facetten und Reflexionen / J. Uhl (Hrsg.). Basel [u.a.]: Birkhauser, 1996. S. 71.