Мой жаркий марокканский роман. Ольга Александровна Волкова
вечера, а вместо этого, я два часа потратил на то, чтобы выслушать старейшину об Алике, предстоящем сватовстве и прочей ерунде, – я перекрикивал гул ветра, на что мой помощник лишь кивал головой, но смотрел в мои глаза неотрывно.
– Вам нельзя сейчас упускать бдительность. Редкий род бедуинов имеют в совете свое твердое слово. Вы можете оплошать!
– О, Аллах, да замолчишь ты когда-нибудь, – Тахир разозлил меня до одури. – Они – кочевники, и только. Это их выбор. Их право вести подобное существование.
– Это наши традиции, Амир Хан, – ошеломленный, помощник исказился в выражении лица, словно только что я нанес ему удар под дых.
– Я от традиций никогда не отрекался, Тахир, – словно пощечиной, ответил ему, искоса посматривая в сторону шатра бедуинов. Несколько мужчина наблюдали за нами. Они шептались между собой, и я начал подозревать, что они могли услышать нас. Это не лучший исход завершения вечера. – Из-за твоей выходки, мы могли только что на себя навлечь неприятности, – отчеканил, презрительно посмотрев вновь на Тахира, и он понял почему я так сказал.
– С вами женщина не наших кровей, – напомнил мне о Полине, хотя я просил ее не трогать. И отца просил. Полина единственная, кто поддерживает во мне ощущения живого человека. Что, в конце концов, я свободный в своем выборе. На долю мгновения рядом с ней, я чувствую, что остальное прекращает иметь значения. А вместо того, чтобы отстать от меня, отцу и Тахиру взбрело в головы напоминать мне всякий раз, где мое истинное место. – Вы должны отправить ее домой, пока еще ничего не произошло, – настоятельно требовал от меня решения.
– Я сказал – нет, – грубо отчеканил, цыкая на ходу. – Оставь меня, и чтобы я не слышал об этом впредь. Мое терпение уже на краю переполненного кувшина. Не нарекай на себя моего гнева, – предупредил Тахира, на что мужчина промолчал. Значит, мой помощник будет выполнять все приказы моего отца.
Спустя пятнадцать минут, Полина была подо мной. Эта ненормальная продолжала сражаться со мной, желая скорее отправиться домой. Но я не мог отпустить девушку, тогда я превращусь в своего отца, который был скован в своих желаниях. И по своей же глупости упустил любовь.
– Я хочу, чтобы ты дала мне шанс, Полина, – разрывая требовательный поцелуй, я смотрел в ее синие, сияющие бездной, глаза. Зрачки расширены от возбуждения, и она сама терлась о мой возбужденный пах, пока я лежал в ее колыбели между ног. Полина нахмурилась, вновь опустив взгляд на иссушенные влажным поцелуем мои губы.
– Ты околдовал меня, Амир, – прошептала, царапая ноготками мою спину. Оба пыльные, а на влажных волосах Полины, прилип песок и несколько мелких веточек от «перекати-поле». Я аккуратно вынул их и отбросил в сторону, щекоча ее плечики, вернул свое внимание ее глазам. – Зачем ты все это время врал мне, и не говорил, кто ты такой? – возмущение Стасиной постепенно возвращалось в русло. Я не хотел с ней бороться. Устал. Сегодня нет настроения на ее побеги, хотя одним она уже успела меня наградить.
– Если бы