Избранные работы по теории культуры. Андрей Пелипенко
«внерационального»: не менее богатый материал накапливается в таких областях как этнография, палеопсихология, психологическая антропология, историческая культурологи и др. Понимаю, что у ревнителей «чистой науки» уже сами названия вышеперечисленных организаций вызывают брезгливую усмешку. И отчасти они правы; пара-научные фантазии иного отношения и не заслуживают. Но нельзя выплёскивать с грязной водой и ребёнка. Даже откровенно паранаучные выдумки подчас привлекают внимание к явлениям, упорно игнорируемым академической наукой.
Последняя хотя теперь и не видит как в XIX в. во «внерациональных» сферах, лишь необязательный «духовно-мистический придаток» цивилизации, роль их и значение в общекультурном контексте остаются непрояснёнными и потому недооцененными. Так продолжаться будет до тех пор, пока речь идет о «представлениях», а не о реалиях. (казуистическую уловку, что, дескать, никаких реалий нет вообще, а есть только представления, обсуждать не будем, см. гл. 1).[154]
Конечно же, возникает искушение в русле культурологического анализа раскопать корни упорного нежелания академической науки работать с «паранормальным» материалом и разбираться в переходных процессах с их неподатливыми межсистемными «прослойками». Ведь дело здесь не только в ограниченности формально-логической гносеологии и эмпиризме как основе доказательности. Однако займёмся делом куда более неблагодарным: построением гипотез насчет самой сути вопроса. Сколь безумными ни выглядели бы эти гипотезы с позиций академической науки, строить их необходимо не только из общих соображений – плохая гипотеза лучше отсутствия какого-либо объяснения вообще.
Целый ряд важнейших для наук о культуре вопросов: внесемиотические формы и каналы трансляции культурно-исторического опыта, режимы саморегуляции ментальных и социокультурных систем, причины «эпидемий идей» и прямого (внезнакового) их распространения, проблема пресловутого биополя[155], природа т. н. паранормальных явлений и многое другое, не говоря уже о важнейшей для данного исследования теме смыслогенеза, требует пусть гипотетической, но ясно сформулированной теоретической позиции.
Нельзя сказать, что всеми этими вопросами вовсе не занимаются. В отдельных областях делаются внушительные прорывы[156]. И все же частным наукам остро недостаёт, в силу узкой их специализации, синтезирующих оснований и потому часто им приходится в своих областях переоткрывать то, что уже давно известно в других. И если к неудобным открытиям в отдельных сферах академическое сообщество относится с той или иной мерой снисходительности, то с возможностью их теоретического синтеза оно борется, как в своё время ортодоксальное богословие боролось с ересью. Если заговор молчания вокруг табуированных тем и концепций нарушается, то в ход идёт отлучение от науки и навешивание ярлыков. В ответ противники узко-дисциплинарных и сциентистко-рационалистических подходов занимают фрондёрски ниспровергательскую
Среди работ, критикующих такого рода уловки, см.: 226.
Это донельзя затрёпанное слово стало едва ли не символом паранауки. Однако, разработки в области клеточного поля и общих принципов формообразоваиня в живой системе А. Гурвича, отношение к которым в академической среде остаётся скептическим, тем не менее, используются достаточно широко. См. напр. работы Дж. Хаксли, Г. де Бира, Ч. Чайлда, Н.К. Кольцова и др.
Среди примеров продуктивного подхода в поле гуманитарного дискурса можно отметить исследования психических оснований и компонентов религиозного опыта Е. А. Торчинова.