Февральский дождь. Виталий Еремин
жизни в Москве у меня кроме двух участков, была другая работа – в архиве. Там было достаточно много времени для писанины. Изредка по заданиям редакций вылетал в краткие, не больше двух суток, командировки. В штат меня не брала ни одна редакция. Сначала из-за отсутствия прописки. А когда прописка появилась, – из-за отсутствия партийности. Не взяла даже газета «Лесная промышленность» и журнал «Клуб и художественная самодеятельность».
Хотя сейчас я был уже в штате редакции, мне все время казалось, что меня за что-нибудь выпрут, а найти работу в наше время… Ну, и сказывалась привычка. Сколько я махал метлой (летом) и лопатой (зимой)? Семь лет!
Есть шутливый совет: в какую бы позу тебя не поставила жизнь, стой красиво. Для того, чтобы стоять красиво, нужно увидеть плюсы в самой некрасивой позе. Когда ты метешь двор, а на тебя из окон пятиэтажной общаги поглядывают девки, в этом есть важная работа над собой. Дворницкая работа учит смирять гордыню. Опуская себя в глазах людей, поднимаешься в собственных глазах. В этом есть особенный восторг.
И вот сегодня – прощальная работа метлой. С некоторым лирическим томлением в сердце. Все-таки семь лет на таком поприще – это семь лет. Но жизнь моя сюжетна. Было бы странно, если бы эти последние минуты закончились ничем.
На лавочке во дворе расположились двое хмырей. А я там уже подмёл. И вот на земле полно окурков, а под лавочкой пустая бутылка. Ну, и плевки, конечно, окурки. А на лавочке этой обычно сидели мамочки из общаги со своими колясками. И вот эти мамочки выходят из дому, и что же видят?
Я очень спокойно, почти вежливо и уж точно совсем не грубо, попросил хмырей прибрать за собой. Зачем? Ведь понимал, что для них сделать это – ниже их достоинства. Проще было прибрать самому. Но об этом тут же узнала бы вся общага. Тоже нефонтан.
– А банана не хочешь? – икнув, поинтересовался один хмырь.
– Хочет, – сказал другой.
Видит бог, я не хотел. У меня что-то с головой. Сорвало башню. Одному хмырю заехал в бубен, хорошо вложился, у него признали сотрясение мозга. У меня – распухла правая кисть.
В травмопункте сделали рентген. Перелом какой-то косточки в запястье. Там их столько, мелких косточек! Повезло еще, что сломалась одна. Самая тоненькая, но боль адская. Доктор кое-как наложил гипс. Точнее, лангету. Делал он это неловкими движениями, но в целом, вроде бы, правильно.
Сам признал, что вообще-то он психотерапевт. Но по специальности мало востребован. Это на западе люди стремятся завести себе личного психоаналитика. Вообще странно, что психоанализ возник на Западе, а не у нас в России. Западные люди насколько склонны к рефлексии, настолько же берегут свой внутренний мирок от постороннего вмешательства. Их неискренность с другими просто не может не приводить к неискренности с самими собой. Им не нужна вся правда о себе. Им хватает части правды. А психоанализ предполагает выворачивание человеком себя наизнанку. Другое дело мы, русские. Русский человек охотно признает себя грешником и часто готов в чем-то покаяться, чтобы облегчить душу. К тому же мы любим обсуждать и осуждать других. Конечно, мы можем не