И хочется, и колется. Ева Ночь
я в спальне? – начинаю отступление к выходу.
– Нельзя. Когда я играю в благородного рыцаря, ты наглеешь, мой драгоценный цветок.
– Козёл ты аллигаторский, – не осталась я в долгу. Он заржал.
– Отличный гибрид, моя юная селекционерка. Три часа ночи, между прочим. Не хочешь раздеваться, ложись так, но потом не жаловаться, что тебе жарко. Когда меня будят несколько раз подряд, я становлюсь злым. И лучше тебе не знать, что это такое.
Врун. Наглый беспринципный врун. Нет, конечно, никаких три ночи. Около часа – я смотрела перед тем, как отправиться на поиски приключений.
Раздеваться, естественно, я не стала. Мстительно опустилась рядом в платье и колготах. Куртку и туфли пришлось снять. Аллигаторская сволочь хмыкнула и прижала меня к себе. Сграбастала в объятья.
Я пыталась злиться, накручивать себя, пузыриться, чтобы не остыть, но на удивление быстро мой запал сошёл на «нет». Я и не поняла, как уснула.
А проснулась действительно оттого, что задыхалась от жары. Нестерпимо хотелось и пить, и в туалет, а этот Крокодил на меня ещё и ногу закинул.
Через пять минут мучений я расплакалась от бессилия, стыда, идиотской ситуации.
– Эй, Лиль, ты чего? – потёрся Крокодил сонным носом о мои волосы. – Жарко, да?
Жара не самое главное, что меня заботило.
– Разденься и не плачь, – отпустил он меня.
С матраса «зыбучие пески» я вылезала на четвереньках, страшась думать, какой вид открывается этому типу сзади.
– Ты куда? – удивился он моей прыти, когда я метнулась к выходу из комнаты.
– Водички попить! – рявкнула, как обиженный клаксон, и рванула в туалет. После этого мне захотелось в душ, но я завернула на кухню. Воды и впрямь хотелось.
Он уже ждал меня там. С полным стаканом минералки. Холодненькая, колючая – как я люблю. Почему-то именно вот этот стакан с шипучим напитком примирил меня с действительностью. Вкусно. Холодно. Колется на языке.
– Лиль, – зачем-то потрогало это чудовище мои завитки. Они упруго подпрыгнули, когда он их отпустил. Ну, да. При желании этим можно забавляться. Взрослый мужик. А туда же. Не наигрался. – Не бойся меня, ладно?
Легче сказать, чем сделать. Но, прислушавшись к внутренним ощущениям, я вдруг поняла, что вообще его не боюсь. Ну, почти. При всех его рявк-гавк и властных замашках недобитого императора как-то не тянул он на роль великого злодея. Особенно после того, как принёс мне полотенце и воду собственноручно отрегулировал – краны здесь были жесть.
Он дал мне футболку и халат. Я в нём тонула и могла, как печальный Пьеро, махать длинными рукавами. А Крокодил мне волосы вытирал, а затем, усадив на тот самый диванчик, расчёсывал, как маленькую девочку.
Я не сопротивлялась. Наоборот. Притихла. Кажется, впервые за целый год обо мне кто-то по-настоящему заботился. Не денег сунул – на, купи себе чего-нибудь, порадуй себя, а проявил, пусть и крохотную, но заботу.
– Есть хочу, – заявила, почувствовав, что могу слона целиком проглотить. И снова он не бухтел и не возмущался, что навязалась я на его голову. Яичницу