Полусвет. Страшный смешной роман. Елена Котова
подобрана со вкусом, вместо стола – огромная барная стойка, да еще и паркет – для Тель-Авива редкость. «Так я общаюсь с соседями», – Миша вывел их на балкон и прокричал соседу «Шалом!»
– Стоишь, всё видишь, тебя все видят, обшарпано, дворик грязноватый, зелень, в натуре Одесса или Тбилиси.
Правда, похоже: дома ветхие, квартиры на разных уровнях, все утопает в зелени, по стенам плющ… Тем временем Зоя убирала со стола, что-то щебеча из гостиной.
– А Зоя, она кто? – выпалила Маруся помимо воли. Почему ей показалось, что эта рыжеволосая в драных шортах – домработница?
– Ну-у-у, Зоя… Мы в выходные приехали, – чуть напрягшись, произнес Миша.
– Мань, ты даешь, странный вопрос, – одернул Марусю муж.
– Мало ли кто кем приходится, я ничего такого не сказала, – стала оправдываться Жукова.
– Друзья мои! Я часик поработаю, а вы берите Зою и ждите меня на пляже, – Наумов уселся в кресло и открыл MacBook.
– Давайте вечером в Goocha, – предложила Маруся, стараясь заболтать свою бестактность.
– Ага, понравилось? – Миша поднял голову от компа. – Шаронов, знаете его? Так запал на Goocha, когда я его туда привел, что неделю ел только там, пока все меню не перепробовал. А когда перепробовал, ему понравилось еще больше, он там и встречи назначал, и даже маклеру велел квартиру искать в радиусе пятисот метров.
Непонятно, почему Goocha была намоленным местом избалованных москвичей. Интерьер – безыдейная смесь техно и лаунжа, открытая кухня раздражает громыханием тарелок и клекотом официантов над ухом. Внутри, «лифним», – москвичи никогда не сидели, только «бахуц» – на тротуаре, где можно курить и глазеть на вечерний народ, фланирующий по улице Дизенгоф. Goocha была хороша лишь тем, что это привычный европейский гастропаб в самом центре, ведь правильные русские живут только тут.
– Как вспомню, так ежусь от неловкости, – Маруся все мусолила историю знакомства с Зоей, сидя на том же балконе уже не с компом и квестами, как давеча, а с Куки, вином и сплетнями. – Про домработницу никто не понял, прозвучало так, будто я интересуюсь местом Зои в Мишиной жизни, что гораздо хуже.
– Не придумывай, – отмахнулась Корнелия.
– Как вы, женщины, любите накручивать! – Матвей с бутербродом в руке вышел на балкон. – Привез я как-то в Москву жену, тоже, можно сказать, единоутробную…
Он отхлебнул израильского рислинга и, потрепав Корнелию по затылку со словами «Тоже дрянь, но все же лучше немецкого», продолжил:
– У Ленки в Москве начались паник-атаки, ей мерещилось, что сейчас полиция ее загребет, регистрация у нее не та, в супермаркете карточку обнулят, из Шереметьево не выпустят. Найдут наркотики, которые сами таможенники подбросят, и закроют. Прозак уже не помогал, повел я ее к невропатологу, тот назначил капельницы. Что-то такое, стабилизирующее психику. Как я уговаривал ее, что ей в капельницу ничего не подмешают! В общем, она под капельницей, я