Оранжевый город. Рассказы. Александр Киселев
Я шёл домой из универа, Сашки рядом не было, а мерзкие фонари были. Они словно издеваясь обрамляли мой путь, стоя по обе стороны.
Скорей бы лето! Когда не будет темнеть и не будут гореть фонари.
Прошло несколько недель. Денис продолжал истерить каждый вечер. Встречи с Сашей делали его спокойным лишь на время. К тому же, на дворе декабрь; у него дело шло к зачётной неделе, а у неё к полугодовой аттестации. Оба придавали столь локальным проблемам чересчур большое значение. Саша по вечерам спокойно сидела дома, почти добровольно делая уроки, а Денис бродил неприкаянный и искал, с кем и где бы выпить – заниматься чем-либо иным ему мешал раздражающий свет фонарей. Время неумолимо стремилось к концу года.
Александра Львова всегда неплохо училась, её любили все учителя; она умела прикинуться пай-девочкой. Сашка никогда не делала больше, чем нужно, но все задания у неё оказывались выполнены хорошо и своевременно. Одноклассники её тоже любили – со всеми Саша была мила и приветлива, всем помогала, в организации всяких мероприятий была заводилой… И она была по-настоящему счастлива от такой жизни.
Наверное, стоит сказать: была до знакомства с Петей Зерновым. Он не принадлежал этому миру, в котором люди умели только прикидываться, что учатся, трепаться о ерунде и ещё устраивать шумные сходки, которых Петя не переносил. В нём было явно заметно презрительное равнодушие к людям, с которыми у него нет общих интересов. Он, очевидно, относил таких людей к скучному быдлу, и толика правды в его представлении была: если у человека был в жизни какой-нибудь интерес, кроме как поесть и «потусить», то с вероятностью единица этот интерес был у него с Петей общим. Даже если какой-то интерес общим не был, Зернов всё равно мог о нём с собеседником дискутировать, объясняя, почему он не любит то или иное увлечение, и слушая аргументы в пользу этого увлечения. И всегда получал удовольствие от беседы с умным человеком.
Так боролся со скукой Петя Зернов. И какая-то дремавшая доселе часть Сашиной души рвалась к нему, а вернее к его жизненной системе, такой манящей и непонятной. Саша не привыкла отворачиваться даже от искренне неприятных ей людей. Суть, наверное, была не в воспитании. Сказать дураку, что он дурак, она не могла скорее из жалости, даже если этот дурак искренне считает себя умным. Тем более были в её жизни в довольно большом количестве приятные и интересные люди. И даже любовь в её жизни была. Жизнь удалась уже в столь юные годы.
Но встретив Зернова Саша ощутила, что чего-то ей не хватает. Она поняла, что оказывается заложницей своего места в обществе – а необходимость общения с дураками теперь стала тяготить её. Проникнувшись идеями Пети, Саша затосковала. В этот критический момент она оказалась одна. Ощутив себя одинокой и всеми покинутой, она нашла номер Пети и позвонила ему.
– Я поняла, что ты чувствуешь, – безо всякого вступления и приветствия сказала она, едва услышав его «да». Номер был незнаком ему.
– В смысле? –