Блад: глубина неба. Анастасия Орлова
чуть-чуть потерпеть, будет больно, – предупредил Арни, дезинфицируя иглу. – Делай вдох, когда я буду прокалывать, ладно? Так легче. Готов?
Мальчишка закрыл глаза и глубоко вдохнул. Одновременно с его вдохом игла прошла сквозь кожу с одного конца раны и вышла с другого, протягивая за собой нить. Вж-ж-жих, как свист кнута, рассекающего прохладный воздух.
***
Вж-ж-жих! – взметнулся кожаный кнут. Ащ! – хлестнул он блестящий от пота бок вороной кобылы. Полночь вскинулась на дыбы и зло, обиженно заржала. Конюх, державший в одной руке кнут, в другой – повод, не выдержал рывка, рухнул носом в пыль и пару шагов протащился на пузе за шарахнувшейся в сторону лошадью.
– Ах ты, тварь паскудная! – выругался он, поднимаясь на ноги. – Моя б воля – пристрелил бы тебя давно! Погоди, господин Норман тоже плюнет на твою скорость и примет меры! Толку-то от скаковой, если никто на ней усидеть не может! Ну и что, что самая быстрая! А злющая-то, сука! Да ни один жокей на тебя не полезет ни за какие деньги, это надо совсем с ума свихнуться! Ведьма ты, а никакая не Полночь. Только жрёшь да срёшь, чёрт бы тебя побрал! – продолжая бурчать себе под нос, конюх повёл кобылу в стойло, взмахивая кнутом перед её носом: хитрая тварь то и дело норовила схватить мужчину зубами. – Эй ты, парень! – крикнул конюх долговязому мальчишке, идущему мимо с ведром навоза. – Поставь ведро и отведи-ка её на место, пока я не отходил эту паскуду плёткой!
Шентэл взял повод. Стоило только конюху отойти, он ласково похлопал лошадь по шее, и ту словно переключили: перестав беспокойно пританцовывать, она мирно ткнулась носом в плечо мальчишке и послушно пошла за ним следом.
– Ты смотри-ка, как спелись! – кивнул на парочку второй конюх. – Оба злющие, а меж собой поладили!
Шентэл завёл Полночь в стойло, погладил лошадь по белой звёздочке на лбу.
– Ты бы всё-таки потише была, девочка, – прошептал он, прижавшись лбом к шёлковой, влажной от пота шкуре, – с тобой уже не первый год сладу нет, а если и в этом сезоне Норман не сможет выставить тебя на скачках, плохо дело. Завтра приедет очередной наездник. Веди себя хорошо, ладно?
Полночь несогласно замотала головой, но, почувствовав огорчение отступившего на шаг мальчишки, шутливо ухватила его зубами за рукав и потянула к себе: «ладно, мол, не серчай!»
– Дурочка! – тихонько усмехнулся он, обнимая кобылу за шею. – Как же я буду, если тебя продадут? А продадут обязательно, если и этот чёртов жокей не согласится скакать на тебе!
Лошадь тихонько всхрапнула.
– Я знаю, знаю… Но меня-то ты катаешь. Представь, что этот жокей – тоже я. Только ему придётся воспользоваться седлом и сбруей.
То ли Шентэлу удалось уговорить норовистую кобылу, то ли новый жокей оказался ей по нраву, но с ним она вела себя довольно смирно, и Норман наконец-то смог записать Полночь на скачки. Начались тренировки, всё шло по плану, и хозяин уже