Здравствуй, дочь!. Амелия Борн
чтобы вышла вместе со мной.
– Вы что-то хотели? – спросила Тамара, аккуратно прикрывая за собой дверь.
Долго ходить вокруг да около я не стал. Сказал прямо:
– Вы, конечно же, знаете, что Аня больна.
Дождавшись утвердительного кивка, я продолжил:
– Тогда вам известно также, что она категорически не хочет лечиться. Тамара… – я пристально взглянул на девушку, стараясь сразу уловить ложь, – вы в курсе, у какого врача наблюдается Аня?
Она в ответ задумчиво закусила губу. Черт возьми! Неужели еще одна упрямая женщина? Едва подавив желание ее встряхнуть и трясти до тех пор, пока не получу ответ, я нетерпеливо заговорил:
– Поймите, я могу ей помочь. Могу обеспечить самых лучших врачей! Но для этого мне нужно знать, что с ней происходит. И если она сама уже сдалась, то вы и я – те, кто должен бороться за нее! И если драгоценное время будет упущено, это будет и ваша вина!
Я осознал, что слишком повысил голос. Не хватало только, чтобы Аня застукала меня за разведывательной деятельностью. Или и того хуже – подумала, что я пристаю к ее подруге.
– Она меня убьет, – наконец вздохнула Тамара. – Но я это сделаю. Дайте ваш телефон.
Я молча протянул ей смартфон, предварительно его разблокировав и со смутным облегчением смотрел, как она печатает адрес больницы и имя врача. Тогда решился задать еще один, самый страшный, вопрос:
– Какой у нее диагноз? Она не хочет говорить со мной на эту тему.
И услышал в ответ, как приговор:
– Лейкоз.
В эту ночь я почти не сомкнул глаз. Все ворочался в постели и никак не мог найти удобной позы. Бесконечные мысли буквально разрывали голову и все, что узнал, ложилось на душу невообразимой тяжестью.
Конечно, я понимал, что у Ани смертельный диагноз, но все равно хотелось надеяться на лучшее. На что-то менее страшное. Я понял, что так и не принял случившегося. Что не поверю в это до тех пор, пока миллион врачей не скажут мне того же самого. Наверно, Аня проходила через нечто похожее. Шок. Неверие. А теперь вот – смирение.
Я осознал также, что стараюсь почти не думать о прошлом. Не давать хода эмоциям, потому что если позволю себе это – сойду с ума от понимания, что могу снова потерять эту женщину. Да, я оставался в стороне от нее годами, считая, что должен себя наказать, но когда она оказалась на моем пороге, выяснилось, что все эти установки ни черта не стоят. Ничто не имело значения, кроме ее присутствия рядом. Ее взгляда, прожигавшего меня насквозь, до самой глубины души, где все считал вымершим.
Я поехал к ее врачу следующим же утром. Вытребовал себе встречу еще до того, как начался прием других пациентов. Понимал, что не имею права на это вмешательство и могу сейчас быть послан куда подальше, но не намерен был уходить отсюда ни с чем.
– Слушаю вас, – сказал мне врач, когда я вошел в кабинет.
– Спасибо, что согласились принять меня вне очереди. Дело в том, что я…
Действительно, а кто же я? Кем