Жёлтая магнолия. Ляна Зелинская
Но тебе всё равно не место на рива Карбон. Скоро нас всех здесь не будет, а моя корказетта[14],– она постучала носком сапога о борт лодки, – слишком стара для богатых каналов. Когда синьор Ногарола всё приберёт тут к рукам, меня сюда и близко не подпустят. А ты что тогда будешь делать?
– То же что и всегда – гадать и ненавидеть чванливых патрициев, – усмехнулась Миа. – Ты же знаешь, что лучше всего я «вижу», только когда очень и очень зла. Так что чем больше злости, тем больше дукатов!
И это было правдой. Мать Дамианы не была цверрой[15] по рождению и никогда дочери не рассказывала о том, как попала в гетто[16]. Но дар видеть то, что скрыто, у неё был, и даже старшая цверра мама Ленара уважала монну Росси и держала к себе поближе, доверяя ей самых богатых клиентов. С того момента, как Дамиана себя помнила, жили они в гетто среди кочевых домов на воде. Передвигались цверры по хитросплетениям каналов на юрких лодках-корказеттах, украшенных яркими шатрами и колокольчиками, и занимались кто чем умел: гадали, предсказывали будущее, заговаривали бородавки, делали привороты и продавали бальзам, который превращал чёрные волосы плебеек в кремовые локоны настоящих патрицианок. Много чем занимались, и не всё из этого было законно.
Мать ходила по домам патрициев, чтобы заработать пару-тройку дукатов, и Дамиану всегда брала с собой. Богатые синьоры, воровато оглядываясь, пускали их с чёрного входа и вели через кухню в гостиную, пока хозяина не было дома, и там при свечах мать раскладывала для них карты.
Жрица, Шут, Луна…
Знать толкование этих карт Миа научилась даже раньше, чем связно говорить.
А пока мать гадала, Миа рассматривала убранство домов, похожее на сказку – наряды и посуду, фрески на стенах и тяжёлые портьеры, наблюдала за тем, как ведут себя настоящие синьоры и синьорины. И мечтала о том, что однажды у них с матерью будет вот точно такой же прекрасный дом, с причалом для лодок и мраморной лестницей, ведущей к украшенному арками входу. Комнаты с золотисто-зелёной штукатуркой на стенах и балдахином из шёлка над большой кроватью, и кушетки на изящных ножках, и камин. Внутренний дворик в обрамлении лимонных деревьев… И большая гондола, вытянутая, как придонный угорь, чёрная, с позолотой и красными сиденьями, будет возить их в оперу и на балы. А она обязательно станет синьорой и будет носить красивые платья из зелёного шёлка.
Затем им совали в руки деньги, иногда какую-то еду или кусок ткани и спешно выставляли за дверь. На этом сказка заканчивалась, и чтобы попасть в неё снова, нужно было ждать следующего посещения такого дома. Как ни странно, Миа запомнила их все. Каждый знатный дом в Альбиции, где они побывали с матерью. Говорят, всё, что видел в раннем детстве, очень хорошо запоминается. Даже сейчас закрой глаза – и она вспомнит. Вот дом семьи Бентивольо, что на Гранд-канале: резные двери из скалистого дуба и мраморная лестница с каменными львами у парадного входа. Но они с матерью всегда входили с другой стороны, через кухню, где умопомрачительно пахло корицей и кардамоном:
Корказетта – вымышленное название лодки.
Цверры – вымышленное этническое меньшинство, народность, проживающая на территории Альбиции. Водные кочевники, путешествующие по лагуне и живущие на воде. Первые поселенцы в лагуне.
Ге́тто (от итал.