Большие маневры. Михаил Серегин
У костра не так кусали, а отойдешь немного, сразу накидываются жрать, гады! Комарье было настолько свирепым, что казалось, будто они свои личинки откладывают не в лужи, а непосредственно в этот говенный пруд, где затем в процессе развития мутируют и впрыскивают в человечков столько яду, что укусы зудят не один час. Отвратительное дело.
Вдруг Ларев резко вскочил и вытянул руку вперед:
– Вон! – шепотом крикнул он.
Фрол обернулся и обрадовался тому, что на самом деле что-то там мерцает. Не рискнув в одиночку выяснять, что там за уроды лазят, Валетов ринулся в палатку и стал трясти Простакова.
Лехе снилось, как это и водится, море водки, пива таз и о дембеле указ, а тут какой-то мелкий чуть ли не по спине у него скачет. Гулливер подорвался и вынес Валетова на улицу, где и поставил на ноги.
– Чего тебе надо?! – ревела полусонная гора.
– Я тебе говорил, лазят там!
– Да ну и хер с ними, это твое, что ли? Пусть хоть улазятся.
– Так, может, они песок воруют?
– Да пусть хоть уворуются! – Леха оттолкнул Валетова и побрел было снова спать, но Фрол вскочил и повис у него на шее.
– Пойдем поглядим! – шептал он ему на ухо. – Давай не будем никого будить, пойдем поглядим!
Леха понял, что от мелкого сегодня ему не отвязаться, стряхнул «пиявку» на землю и покорно склонил голову.
– Ну, пошли, – промычал он, убивая на щеке Валетова комара. При этом Фролкина башка загудела, словно колокол, и только спустя пару секунд мозги синхронизировались с глазами.
Резинкин выполз на шум:
– Вы чего, козлы! – пропел он.
– Сам молчи, козел, целый день в машине дрыхнешь! – огрызнулся Леха. – Я себе уже всю ногу отбил пинки отвешивать, а ты даже такой херней не занимаешься, как стимулированием народа на работы.
– Да ладно, чего ты, – Резинкин подошел к костру, взял головешку и закурил. – Чего такое-то?
– Да вон, глянь, – не унимался Валетов. В ночи сверкали огонечки.
– Машина, – определил Резинкин.
– Шерлок Холмс, – похвалил его Валетов. – Ну так что, двинули?
Трое скрылись в темноте. Ларев не мог ничего им возразить, но про себя подумал, что деды ненормальные, так как ночь солдату дана не для того, чтобы разгуливать.
Вот он бы сейчас с превеликим удовольствием не изображал бы тут дневального, а дрых без задних ног, и то спасибо товарищу лейтенанту, что разрешил не в полной темноте сидеть в засаде и ждать неприятеля, а костерок развести и около него греться – ночью все равно зябко, хоть и лето.
Трое быстро приближались к нефтяной луже. Вначале изредка переговаривались, потом Простаков велел всем заткнуться. Подошли, наверное, метров на тридцать. По фарам, горящим в темноте, Резинкин спокойно определил, что перед ними не что иное, как четыреста восьмой «Москвич» – раритет тот еще.
По доскам гулко стукали сапоги одинокого мужичка. Очертания фигуры не выдавали в ночном посетителе гиганта, что очень хорошо действовало