Егерь Императрицы. Граница. Андрей Булычев
на ротное интендантство капрала.
– Тяжело, вашбродь, – вздохнул тот. – И как только Потап Савельевич со всем этим справлялся? Уму непостижимо! Раньше только за свой десяток думать мне надобно было, а теперь вот за всю роту. И попробуй где чего упусти! Свои же боевые товарищи да с потрохами слопают! Уже вон этой солониной какой день меня попрекают, как будто это я тот порцион распределяю!
– Ничего, Степан Матвеевич, опыт – дело наживное, – подбодрил Ускова Лешка. – Крутись. Ко мне чаще подходи советоваться. К тем же вон нашим старослужащим. С другими интендантами тоже связи налаживай, они потом непременно тебе пригодятся. И готовь все наше ротное имущество к вывозу. Через пару дней мы выходим отсюда к Дунаю. Можно, конечно, и на руках это все тащить, но ты прояви все же солдатскую смекалку. Если где потратиться надобно, то принимай решение сам или у меня спрашивай. Главное правило ты знаешь – не воровать! Сам понимать должен – в полевых условиях с этим делом разбираются быстро. Вон те три виселицы у оврага не дадут мне соврать. Да, и по поводу скорого выхода ты смотри аккуратнее, это не для всех, а чтобы тебе было удобнее подготовиться.
Черпая из общего котла походное варево из сухарей, крупы и вымоченной солонины, Алексей с усмешкой наблюдал, как шепчутся между собой солдаты и унтера:
– О, послезавтра, с утра, затемно еще трогаем, братцы. Только это секрет, чтобы, значится, никому, смотрите – ни-ни!..
Рота подшивала мундиры, чинила разбитые сапоги и ременную амуницию. Какой уже раз перекладывались походные мешки и пионерские ранцы. Егеря готовились к долгой дороге.
– Ваше высокоблагородие, разрешите? – Алексей, дождавшись, когда в палатке его куратора никого не осталось, откинул ее полог.
– Ага, заходи, – кивнул тот. – Только что вот о тебе говорили с людьми, и как раз ты вон являешься. Долго жить будешь, Егоров, – и полковник с легкой усмешкой оглядел враз подобравшегося капитана.
Интуиция никогда не подводила Алексея. Людьми, совещавшимися в палатке полковника, были помощник главного квартирмейстера подполковник Соболев и два офицера из особой службы господина Баранова. Сам он еще не вернулся с тайного своего выхода «за реку», и во время его отсутствия «особые обязанности» при штабе армии исполнял капитан Ветров.
«Что-то опять секретное. Если в строевых полках война закончилась, то вот в этих структурах она никогда не прекращается, – думал Егоров еще несколько минут назад. – Ну да ладно, похоже, это уже не по нашу егерскую душу. Для моей роты задача уже поставлена – это выход в место постоянной ее дислокации и восстановление боеспособности в течение полугода».
– Пришел, видать, доложиться о готовности к выходу? Небось, завтра спозаранку, по холодку планируешь начать движение? А это, похоже, списки на отличившихся в последних сражениях?
Лешке можно было вообще ничего не говорить, полковник и так знал все, о чем он хотел сам только что ему доложиться. Теперь оставалось лишь только ответить ему по-уставному: