Особый порядок. Андрей Артёмов
человека есть выбор, потому и случается быть ему виноватым. Вот ты долгое время занимался криминалистикой, по долгу службы выявлял преступников, а интересовался ли, что их толкало на преступление?
– Нет, Леночка, моей задачей было лишь установление принадлежности к преступлению объекта или лица, а вот что двигало его, лицо, пойти на преступление, о чём оно думало тогда, в том разбиралось следствие, то есть выявлялся мотив преступления, его умысел.
– А когда выясняли – что дальше?
– Известное дело, что дальше… Ведь у него было право выбора.
– А если жизнь его на то подтолкнула?
– Ну, знаешь, она и нас всё время куда-то толкает, так и норовит унести по течению, порою вынуждая плыть против него.
– Бывает, когда вдруг оступаются случайно, по неопределённым обстоятельствам, по неопытности. Это как стоишь на берегу – и вдруг под ногами проваливается берег, подмытый водой.
– Сколько угодно, и в таких случаях тем более предоставляется право выбора… Хотя по опыту знаю, отчасти человек сам себе становится врагом, переходя безопасную черту. Таков особый порядок нашего бытия.
Елена Ивановна тяжело вздохнула, как бы соглашаясь с тем, но ничего не сказала. Наступило молчание. Вдруг хлопнула входная дверь. В дом вошла дочь Елены Ивановны и, увидев родного дядю, вдруг вспыхнула радостью, подбежала к нему, обняла и поцеловала его. Андрей Иванович смотрел на выросшую племянницу.
– Ну, дорогая моя племянница! Неужели это ты?!
– Конечно, дядя!
– Какой красавицей выросла!
Андрей Иванович последний раз видел её, когда ей не было и восьми лет. Помнил её длинной, худенькой; помнил её с каким-то острым взглядом зелёных больших глаз; помнил её с длинными волосами, собранными в косичку, похожую более всего на крысиный хвост. Теперь же она удивительно хороша; волосы, теперь густые и ещё длиннее, гладко причёсаны и подобраны сзади; но прежний, тот самый, острый и любопытный взгляд больших зелёных глаз. Андрей Иванович с радостью любовался родственницей, выросшей и похорошевшей, а как рада была она! На шум из комнаты вышел заспанный Дима.
– Димочка! – обратилась племянница. – Смотри-ка, к нам дядя приехал.
– Знаю, сестрёнка.
– Уже, братик?!
Сразу, с первого дня появления Димы в доме, между ним и племянницей установились родственные отношения, какие складываются между сестрой и братом. Такое удивительное родство давало только положительное развитие, рост малыша, исключая социальное или родственное неблагополучие.
– Доченька, Ирочка…
– Что, мама?
– Да разве накормишь соловья баснями?
Ирина поняла намёк матери, переоделась в пёстрый домашний халат из фланелевой материи. Халат придавал ей милый вид и домашнюю прелесть. Переодевшись, она ушла на кухню, где уже хлопотала мать…
Поздно вечером пришёл Сергей Петрович, он увидел Андрея Ивановича, и они тепло, по-приятельски обнялись. – Уж больно ты изменился, – сказал Андрей Иванович, разглядывая его.
– А