Неудачница. Анастасия Медведева
возрасте внушительным пакетом акций и разъезжающий по городу на спортивном авто, забрызгавшем сегодня мои многострадальные колготки. Его черные волосы были всклокочены, как всегда, в творческом беспорядке; холодные зелёные глаза смотрели пристально с лёгким презрением; идеальное тело (по слухам от девчонок из бухгалтерии) было спрятано под дорогими брюками темно-синего цвета и такой же дорогой рубашкой – белоснежной, как облака в раю. Эта самая рубашка была расстёгнута на пару верхних пуговиц, обнажая его золотистую загорелую кожу (должно быть, опять отдыхал на Кипре в своём домике у моря); пиджак был расстёгнут вовсе, как бы заявляя – мой хозяин может себе это позволить, в отличие от тебя!
Ставлю ногу на пол, оправляю юбку медленным движением обеих ладоней.
За ладонями почему-то не следят – внимательно разглядывают чёрный лифчик без чашечек, проглядывающий через полупрозрачную блузу…
– Это кто? – спрашивает один из директоров.
Но мне не обидно – я его имени тоже не знаю. Так что у нас тут ничья.
– Очередная Сашина секретарша, – хрипловатым низким голосом отвечает Глеб, тут же теряя ко мне интерес.
Хотя, какое там? Разве он был, интерес-то?
– Хорошо, что ты убрал его, отец, – заканчивает свою мысль Бондарёв младший и выходит из кабинета.
Чувствую себя оплёванной. Интересно, это ощущение передаётся через печатный текст?..
– Здесь мы потом закончим, – тут же включается замолкший, было, мужчина в очках, и вся честная компания выходит из кабинета моего бывшего зама, оставляя меня одну, медленно закипающую от очередного осознания своей невезучести.
– Боженька, за что мне всё это? – смотрю на потолок, жду ответа.
Ответа нет, – какая неожиданность.
– Милка… – Лена тихо прокрадывается в кабинет, озираясь назад, – Это что сейчас было?
– Это был крах моих последних надежд на место в нашей компании, – честно ответила я, всё-таки снимая злополучную туфлю со своей больной ноги.
Как только сняла, посмотрела на неё злыми-презлыми глазами и зашвырнула её за дверь кабинета.
Судя по звуку, она обо что-то ударилось… И, судя по звуку, обо что-то совсем не напоминавшее стену моей приёмной.
Лена медленно отходит от двери, ожидая худшего, – я её понимаю. Сама бы ждала от судьбы того самого «худшего», если бы не знала – хуже уже просто быть не может!
В кабинет моего начальника медленно входит Бондарёв младший, и я понимаю – может…
Мужчина держит в руках мою обувку и смотрит мне прямо в глаза, затем опускает свой взор на мою босую ногу.
– Это ваше, – без интонаций, абсолютно отстранённым голосом произносит он, словно разговаривает с призраком, затем ставит туфлю на пол и выходит, потирая свой затылок.
– Я – самая большая на свете неудачница! – прошептала спустя пару секунд.
– Я даже спорить с этим не буду, – соглашается подруга, глядя во все глаза на опустевший проход.
Весь