Цена любви. Аля Кьют
поступала импульсивно и решительно, глупо и отважно. Так было, когда я бросила школу и пошла учиться на парикмахера, когда Женьку закрыли, и я выставила себя на аукцион. Сегодня – тоже. Я чувствовала, что должна лететь. Знаки. Сплошные знаки.
– Это опасно. Я запрещаю тебе, слышишь? – продолжал поучать и командовать брат.
Я рассмеялась.
– Ты прямо специалист по безопасности у нас. Я решила, Жень. Не истери, лучше учись как следует. Целую.
Я выключила связь и стала изучать расписание самолетов до Москвы. Кровь забегала по венам, застучала адреналином в висках, чудесным образом избавляя меня от головной боли.
Заказав билет, я позвонила коллеге в салон. Соваться в Москву без камуфляжа не собиралась. Плюс, хотелось удивить Салманова.
Домой я возвращалась брюнеткой с удлиненным боб-каре. Для пущего эффекта выпрямила свои волнистые волосы. Мне также изменили немного форму бровей и сделали интересный мейк. Я бы сама себя не узнала. Из зеркала на меня смотрела уверенная, шикарная, яркая молодая женщина. Где та Дарина-мышка? Сегодня я изгнала ее окончательно, сама нашла в себе Рин Шоу. Улыбнувшись себе демонической улыбкой, я растворилась в предвкушении. Он должен отпустить меня. Нам нужно увидеться. Мы поговорим, и все встанет на свои места. Я хочу двигаться дальше. Он тоже должен. Но если мы этого не можем, то, наверно, стоит попытаться вместе снова?
Я легла спать, уверенная в собственном решении, как никогда.
Среди ночи в дверь начал кто-то ломиться. Не звонок домофона, именно стук в дверь. Я подскочила на кровати. Сердце забилось, как у зайца. Я на цыпочках пошла к двери.
– Дар, открывай, – пробасил по-русски Женя.
Ну конечно! У него же ключ есть. Только какого черта?
Я сняла цепочку, открыла дверь и не побрезговала наехать с порога.
– Жень, ты совсем, что ли?
Брат ввалился в квартиру, осмотрел так, словно у меня выросла вторая голова.
– Слава богу, успел. Надо поговорить, Дарин. По мобилке не стоит.
– Поэтому ты примчался?
– Да.
– До утра не подождет?
– Утром у меня самолет назад.
– Пошли на кухню.
Я сварила кофе и поставила на стол корзинку маффинов. Женя, конечно, сразу стал набивать рот. После СИЗО он вообще редко отказывался от вкусного, а выпечку обожал и раньше.
– Дар, откажись от Москвы, пожалуйста, – проговорил он, прожевав. – Это опасно.
– Два года прошло. Жень. Твое дело закрыто. Тот парень, кажется, выйдет через три года за примерное.
После нашего бегства пресса стояла на ушах, был большой резонанс, и мы могли следить через интернет за ходом дела.
– Не во мне дело, Дар. Именно тебе опасно.
– Агеев в Лондоне. Уже давно. Он не достанет меня. Да и зачем?
– Кто, по-твоему, поспособствовал его переезду в Англию?
Я уставилась на брата.
Он знал что-то. Больше меня. И молчал. Говнюк.
– Кто? – переспросила я, прищурившись. – Кир?
Женя чуть кивнул, подтверждая, и засунул в рот еще один маффин.
Я сжала кулаки.
– Откуда ты знаешь?
– Вовка.