Закон подлости гласит…. Кристина Юрьевна Юраш
оставив меня напротив этого покосившегося монстра, который волею фотошопера – самоучки были вклеен между роскошными особняками.
– Если она пойдет к инквизиции или магам, ее сочтут больной! Даже не дергайся. – услышала я знакомые голоса, которые становились все глуше и глуше по мере удаления.
Я подошла к почтовому ящику, достала какое-то красивое письмо, распечатала его и прочитала: «Сообщаем вам, что ваш дом подлежит сносу за неподобающий внешний вид. У вас есть месяц, чтобы найти (приобрести) новое жилье. С ув. муниципалитет Шестой Секторали». Итак, что мы имеем? Долг в пять тысяч, дом под снос, незнакомый мир и знакомая работа. Вот такая горькая правда. Ах да, еще какие-то квитанции с долгом в восемьдесят тысяч. Анабель Эрланс! Есть у меня подозрение, что ты не особо сопротивлялась, когда тебя кушало чудовище! Или, как настоящая женщина, сопротивлялась, но только ради приличия.
Я открыла дверь и … обомлела! Передо мной висело привидение! Мама! Старая полупрозрачная бабка, подслеповато щурясь маленькими глазками, кутаясь в призрачную шаль, смотрела на меня, как Мюллер на Штирлица.
– А ну дыхни! – потребовала бабка, подлетая ко мне почти вплотную.
Я дыхнула. Бабка закачалась.
– Вроде не пила! Значит на свидание ходила? Да? Шлялась с мужиками! Позор! Приличные девушки должны сидеть дома! Не доросла еще до свиданий! Уууу! Глаза бы мои тебя не видели! – взвыла призрачная бабка, сурово сопя.
Я на всякий случай посмотрела, сколько мне лет. Тридцать. Анабель Эрланс было тридцать лет. Бабка тем временем исходила от негодования.
– А ну дыхни еще раз! – потребовала бабка, пока я пыталась нашарить ручку двери. – Да как тебе не стыдно! Ты еще прощения попросить у меня должна за то, что сказала мне перед тем, как сбежать через окно! Бессовестная! Гулящая! Никуда тебя больше не отпущу! Ты меня слышишь! Дома будешь сидеть в своей комнате! Ишь ты, взяла моду, гулять без разрешения! Да еще и с мужиками, которые тебя спаивают!
Простите, что это сейчас было? Я попыталась открыть дверь, но дверь была наглухо закрыта.
– Марш в комнату! – приказала бабка, показывая рукой на старую лестницу.
Я поднялась наверх, толкнула первую попавшуюся дверь и увидела, что это – уборная. Оглянувшись по сторонам, я с наслаждением присела на старый, но чистый клозет, чувствуя, что если бы меня все-таки решили сжечь на костре, то внезапно отсыревший хворост пришлось бы поджигать повторно. Я потянула руку к бумажке, как вдруг из стены появилась бабка, приводя меня в ужас.
–Ты с улицы пришла! – заорал призрак. – Руки не мыла, а уже в туалет побежала! А ну быстро иди мой руки! И чтоб это было в последний раз!
Дверь по соседству вела в ванную. Бедненько, но чистенько. Я повернула латунный кран и из крана потекла горячая вода. О да, сейчас бы искупаться. Я заткнула дырку деревянной пробкой, которая на лежала полочке, посмотрела на какие-то пузырьки. Вода постепенно набиралась, пока я нетерпеливо снимала с себя чужое платье, бросая