Навстречу Закату. Сергей Терещук
в конце октября с единственной точки в мире. И именно тут, на Дальнем Востоке.
Ведущий дал точные координаты, которые вспыхнули на экране и улетели в закат.
Алекс как зачарованный впился в телевизор, боясь упустить каждое мгновения этого эпического действия.
– Какое величие! Гимн силам природы! – восторженно верещал ведущий. – Две скалы как будто образуют чашу, и солнце погружается в нее, как в геенну огненную, искупать за нас грехи. Это словно ритуал очищения.
От пустозвонного пафоса кем-то вымученного текста сводило скулы. Но телетурист не унимался.
– И после этого наступает ночь… Не правда ли, красиво?
– Это какой-то пиз…ц! – ответил ему Алекс и выключил телевизор.
С темного экрана с антибликовым покрытием на Алекса смотрело совершенно матовое незнакомое лицо. Человек по ту сторону не был прежним Алексом. Это была его противоположность. Не-Алекс. Не-личность. С жизненным Не-опытом. Даже Не-ноль. Вместо чего-то некогда выдающегося была одна сплошная воронка. Провалы вместо выпуклостей. Один большой минус, уносящийся в бесконечность.
И волосок, который сдерживал пружину, лопнул. Стихия взбесившейся спирали раскручивалась, сметая все, что накопилось в голове за пятьдесят три года. Уничтожая все знания о жизни, представления, принципы. То, что было прежде Алексом, оказалось пустым местом. То, что Алекс считал прежде полезным багажом знания и представлений, оказалось никчемным прахом, иллюзией, которую он усиленно создавал, холил, лелеял, нянчил и поддерживал всю свою жизнь, искренне веря в ее реальность и несокрушимость.
Помните первое ощущение от сказки Корнея Чуковского “Краденное Солнце”? Нет? А Алекс помнил. Точнее, сейчас оно возникло особенно ярко. Чувство ребенка, у которого отобрали Солнце. Для маленького Саши это была не сказка, не стишок! Это была правда. Горькая, ужасная правда! Он рыдал! И никто не мог его успокоить. Детская безобидная сказка, прочитанная перед сном четырехлетнему малышу, обратилась катастрофой для всей семьи. Бессонной ночью. Океаном слез. Лавиною уговоров и угроз. Бесконечными объятиями, поцелуями и поглаживаниями. Внезапным стоянием в углу и скандалом между родителями. Приездом бабушки. Неожиданными подарками и обещаниями, что завтра солнышко выйдет.
– Кака Дил – кака! – был единственный ответ на все эти танцы и пляски от рыдающего Саши.
И вся эта куролесия продолжалась до самого восхода. Пока Солнце не показалось в окне детской спальни. И Саша просидел весь день у окна, следя за движением светила по безоблачному небу. Он силой своей детской мысли оберегал “Сонушко” от затаившихся Кака Дилов. И только лично убедившись, что Солнце самостоятельно спряталось за дома, Саша лег спать.
Этот “Кака Дил” потом долго вспоминался Алексу ночными ужасами, страхами, спрятавшимися в темных углах, и приступами жестокой икоты. И был страшнее самой Бабайской Бабайки. Книжка же была убрана с глаз долой навсегда.
Так вот, то ощущение кошмара и пустоты, брошенности и обманутости, что испытал маленький Саша, было ничтожным по сравнению с