Парадокс Севера. Виктория Побединская
на полу, во что-то азартно играли и громко смеялись. Кто-то зажимался в углу. Кто-то просто тихо беседовал. К последним я и хотела примкнуть, вот только не знала ни души.
Заметивший меня Павел, замахал рукой, подзывая. Если бы я знала тогда, чем это все обернётся, развернулась бы и бежала со всех ног. Но я не знала.
– Что, Ломовой, первый день начался с предупреждения? – подколол Пашку кто-то. – Ходят слухи, Север собирается тебя турнуть в этом году.
– Бред, – отмахнулся тот. – Если бы он о подобном заикнулся, Макс бы выдал все на вчерашней тренировке.
Я осторожно присела рядом.
– А что этот… Север может здесь что-то решать?
Казалось, я произнесла величайшую в мире глупость. Присутствующие настолько картинно закатили глаза, что это выглядело даже комично.
– Новенькая, – спас меня Паша.
Сидящая напротив блондинка сжала губы и отвернулась, перебросив волосы через плечо. Будто смотреть на меня ей было противно.
– Увидишь, мимо не пройдешь, – произнесла она.
– Я сталкивался с ним лишь однажды, – подхватил парень, рядом с девушкой. – Предпочту не повторять.
– Он псих.
– Да просто у него крыша крепкая.
– Говорят, он сломал девятикласснику три ребра, и ничего ему за это не было.
– За что? – не выдержала я. Только никто не ответил.
– На следующий день бедолага получил черную карточку. Больше его никто не видел.
– В каком смысле?
– В прямом. Он пропал.
Пока присутствующие вдохновленно делились своими историями, я лишь молчала, впитывая как губка. И хотя еще ни разу этого Севера не видела, успела наслушаться достаточно.
Стильные шмотки, дорогущая машина, а также власть изгнать любого, кто ему не понравится. Некоторые утверждали, что он способен на вещи и похуже, но тут же меняли тему. Те, кто постарше, помнили, как пару лет назад он сам был неуправляемым подростком, регулярно разбивающим отцу автомобили, парням лица, а девушкам сердца. Гулял безбожно, дрался безрассудно, ведь где-то ему сломали обе ноги, – но все это в прошлом.
Одно я поняла точно, никто не произносил его имя безразлично. Это делали либо с ненавистью, либо с опаской, но чаще с нескрываемым восхищением.
– Никогда не видела, чтобы он хромал. По-моему, трость – просто атрибут. Для устрашения.
– Не болтай ерунды, – подхватила та самая блондинка, что мне не понравилась. Было в выражении ее лица что-то отталкивающее. – У него и так достаточно власти сломать кого-угодно. Наоборот, какая требуется сила, чтобы ежедневно преодолевать свою недееспособность.
– Сама ты недееспособная, Ульян, – съязвил Пашка. – Недееспособные – на голову больные. Хотя тебе, наверное, виднее.
Все громко заржали. Павел подмигнул мне, вгоняя в краску. Девушка же, прищурившись, насупилась. Поняла, что облажалась. И обида буквально сквозила на ее лице. Было занятно наблюдать, как она тут же постаралась перевести тему, скрывая свой промах, но в этот момент я отчетливо поняла, мне среди