Лучезарный ангел. Ольга Панина-Смольская
с тобой в гости в это воскресенье.
– Замечательно! А сейчас садимся ужинать, время подошло. У нас от обеда столько всего осталось: язык, пирог, да ещё сыр и фрукты. После ужина я сыграю тебе новые пьесы, только ты подтяни струну, которая дребезжит.
– Хорошо, иду мыть руки. А когда поедим, я всё сделаю.
За ужином разговор зашёл о Фабрициусе.
– Жена Карела хотела сегодня угостить меня жареным карпом, но я был сыт и отказался, – сказал Ян. – Это его вторая жена.
– Правда? Я этого не знала. А что же произошло с первой?
– Сейчас расскажу. Сначала у Фабрициуса всё шло хорошо: он учился в студии Рембранда в Амстердаме, был его самым талантливым учеником, потом работал в этом же городе, женился. Но спустя время семью Карела стал преследовать злой рок: у них умерли дети, а во время третьих родов умерла и жена. В отчаянии он вернулся в свой родной Мидден Бемстер и только через семь лет женился снова и поселился в Дельфте.
– Какая тяжёлая судьба!
– Да, но судьбе не удалось его сломить. Это говорит о внутренней силе Карела. Он невероятно талантлив и весь уходит в работу. Я наблюдаю, как он работает, и учусь у него. В отличие от Рембрандта, Карел обычно располагает модель на слегка подсвеченном фоне и любит работать в холодной цветовой гамме.
– Для меня это слишком сложно, – сказала Катарина, подавая Яну фрукты. – А что он пишет сейчас?
– Автопортрет, картину «Стражник» и маленькую замечательную вещь «Щегол».
– Что это за «Щегол»?
– А вот сама и увидишь в воскресенье. В каждой его работе живёт душа. Для него очень важен человек и его связь с окружением… А как меня восхищают его эксперименты в технике импасто, с сочным мазком!
– Это очень мудрёные вещи. Я стараюсь в это вникнуть и хоть что-то понять, но когда смотрю на любую картину, то, конечно, оцениваю её, в первую очередь, чувствами.
– Вот и прекрасно! Спасибо тебе за ужин, дорогая. Сейчас я подтяну струну, и ты мне сыграешь.
В воскресный день после утренней службы в церкви Ян с Катариной отправились в гости к Фабрициусам.
Осень выдалась на редкость сухая и тёплая. Багряные и ярко-жёлтые листья покачивались на ветвях деревьев, и в этом было что-то прощальное, но светлое, как обещание возрождения. Осыпаясь, они ложилась под ноги ковром. Ян собрал из них целый букет для Катарины. Её золотистые локоны во время ходьбы слегка выбились из-под головного убора, на лбу поблёскивали капельки пота.
Карел с женой Агатой, стоя у порога, поджидали гостей. Рассеянные лучи осеннего солнца мягко освещали их силуэты.
– Мы вам очень рады! – приветствовали они чету Вермееров.
Женщины познакомились и сразу почувствовали симпатию друг к другу. Агата спросила Катарину о самочувствии.
– Спасибо за заботу, – ответила гостья. – Я хожу хорошо, хоть ребёнок и беспокойный, – а затем обратилась к хозяину, – хотелось бы посмотреть ваши картины. Мой муж рассказывал мне о них.
– Давайте сначала