Собрание малоформатной прозы. Том 4. Фантастика, криминал, современная проза, фэнтези, легенды, сказания и мифы. Юрий и Аркадий Видинеевы
этого мира не он сам, а они оказывались для профессора фантомами. Гессинг шагнул вперед сквозь мешавшие его обзору ветки, но диковинное животное уже исчезло куда-то.
Духовное тело профессора не ощущало ни температуры окружающей среды, ни звуков, ни запахов. Оно было лишено вкусовых и осязательных восприятий этого мира. У него сохранилось лишь зрение, но и оно давало профессору информацию, требующую совсем иного осмысления. Так, видимые преграды на пути не создавали ни малейших помех в их преодолении, и привыкнуть к этому было не просто. Проходя сквозь них, Гессинг всякий раз испытывал легкий укол тревоги. Зато телепатические возможности профессора раскрывались здесь в полной мере. Он чувствовал эмоции всех живых существ. Он «слышал» мысли и слова людей, и поражался тому, как извратились люди в словах и особенно в мыслях. Ненависть вспыхивала в них уже не как ответная реакция на зло, а при виде любого объекта, на который она может быть излита. Она мучила людей подобно лютому голоду: пока не видно еды, голод притупляется, но при виде ее, он овладевает голодающим с новой силой. Только в отличие от голода ненависть неутолима. В этом она подобна огню: чем больше ему пищи, тем сильнее и яростнее его пламя.
И понял Гессинг, как велико было развращение людей на земле, «и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время».
И подумал профессор, что в том мире, где он живет, человечество вновь приближается к этому гибельному для себя состоянию.
Как толчок в спину, как удар тока почувствовал профессор приближающуюся сзади опасность. Он быстро обернулся и обомлел от ужаса: на него стремительно надвигалось чудовище, которое можно было бы назвать «исчадием ада». Его размеры были огромны. У него было мощное мохнатое тело темно-бурого окраса и крупная собачья морда, исторгающая клокочущую ярость. В нем было что-то от зубра, от медведя, от крокодила, собаки и от ядовитой змеи, изготовившейся к нанесению смертельного укуса. В одно мгновенье чудовище пронеслось сквозь профессора и исчезло в застывшей от страха чаще.
Профессор очнулся от беспамятства лишь некоторое время спустя. Он очень удивился своему испугу. Чего бояться, если твари этого мира не могут причинить никакого вреда его телу? Однако, поразмыслив, Гессинг понял, что в психическом плане он все же уязвим.
И увидел Гессинг, что земля растлена, «ибо всякая плоть извратила путь свой на земле».
И подумал профессор, что в том мире, где он живет, генная инженерия при выходе ее из-под контроля может породить и не таких чудовищ, убивающих одним своим видом.
Но не знал он, что главные страхи ждут его впереди.
Ночная поляна в густом лесу была подобна котлу с закипающей в нем зловонной и мерзкой на вид отравой. Никогда прежде профессору не приходилось видеть такого большого скопища калек и уродов. Они держали совет вокруг костра, ругаясь, и перебивая друг друга. Это были