Сторно. Алексей Иорданский
на все свои промахи в готовке и недочёты по хозяйству, она была очень доброй женщиной. Очень красивой и ласковой. Войцех любил её больше жизни, любил настолько сильно, что не замечал всего вокруг. Её ужасно невкусную порой стряпню. Или слои скопившейся пыли на мебели. Которую она не могла протереть. Постоянный беспорядок в доме. Всё это было от него скрыто под её красотой и любовью к нему. Теперь я понимаю, что моя мать была той женщиной, которой нужен был мужчина. Мужчина для всего: чтобы заботиться о ней, защищал её, любил её. Сама же она, видимо, была не приспособлена к самостоятельной жизни. Что доказало её неспособность позаботиться о нас после смерти отца. Она быстро потратила все накопления. Неумело обращаясь с деньгами. Когда мы остались без гроша, пришлось продать и лавку отца. Я даже был не против этого, так как без него лавка потеряла в своей необходимости всякий смысл, люди приходили к отцу по заказам, а без него… Не стало и мастера своего дела. Я был ещё слишком мал и неопытен для работы в мастерской. Да что там говорить, у меня даже не было и половины талантов, которыми обладал мой отец. Так мы распрощались ещё с одним прекрасным в нашей жизни. После продажи магазина. У меня не стало своего места. Куда бы я мог приходить, сбегать ото всех бед и напастей. Там, в мастерской отца, под одним из столов, я втайне ото всех, даже от него, сделал свой домик. Своё укромное место, где мог быть совершенно один. Играть в вырезанные отцом для меня фигурки из дерева в виде солдат и животных. О чём-то мечтать. Даже пару раз оставался там на ночь, втайне от родителей пробираясь в магазин и запирая себя изнутри.
– Лена потратила все деньги от продажи лавки ещё быстрее, чем сбережения. И мы снова остались на мели. Может, это каким-то образом и сподвигло меня к тому, кем я стал. Чтобы совсем не голодать, хоть как-то держаться на плаву. Я начал воровать. Я шарился по карманам в переполненных автобусах. В тесных проходах на рынках. Но весь этот заработок был настолько ничтожен и незначителен. Что денег, украденных мною, хватало лишь на скудную еду. Нищета наступала нам с матерью на пятки. Ей пришлось выйти на работу, чтобы у нас не отняли квартиру за неуплату долгов. Для женщины, которая ни дня в своей жизни не работала и занималась только вышивкой и листанием журналов. Пришлось нелегко. Всё, что Лена умела, – это шить. Она начала брать работу на дом. Штопать одежду, шить платья на заказ. Помню, она смогла продать даже пару своих работ, вышитых крестиком. Одна картина была с котами, сидящими на окне, на другой же была полуголая женщина в лодке посередине пруда.
– Господи, что я такое говорю, – Кацпер прервался, резко встал со скамейки, на которой они с Анкой сидели всё это время. От его резкого подъёма и шагов стая уток, которая уже привыкла к их присутствию на своей территории, перепугалась, и мать погнала утят обратно в заросли рогоза.
– Что такое? – спросила Анка. Поднимаясь следом за Кацпером.
– Никому