Пастырь из спецназа. Михаил Серегин
дикими глазами глянул на окровавленное плечо отца Василия и схватился за голову.
– Что на этот раз? – дернув кадыком, спросил он. – Бокс или, может быть, плавание?
– Бег с препятствиями, – попытался отшутиться священник, но понял, что Женю все одно в ближайшую пятилетку никому не развеселить.
– Там не за что уже шить, – страдальчески посмотрел на него хирург. – Одно рванье! Что вы со мной делаете?!.
Он вернулся в храмовую бухгалтерию, пропахший потом, целым набором медикаментов и этим мерзким цветочным духом. У Ольги хватило-таки настойчивости, чтобы засунуть его в маленькую оцинкованную ванну и хоть немного отмыть. Отец Василий клевал носом и норовил задремать прямо здесь, под звуки сбегающей по телу теплой струи из чайника и мерное поглаживание мочалки в ласковых Ольгиных руках.
– Не спать! – неожиданно жестко обрывала его сонные видения жена, и отец Василий по-детски обиженно хлюпал носом и моментально проваливался в сон опять.
А потом Ольга оттащила его в постель и до самого утра просидела рядом, глядя, как вздрагивает и покрывается холодным потом большое сильное тело ее мужа, а сам он то плачет, то грозит кому-то неведомому...
Ольга не разбудила его ни в шесть, ни в семь... И когда отец Василий проснулся, за окном сияло яркое зимнее солнце.
– Не вставайте, – сразу предупредила его попытку вскочить жена. – Алексий и сам управился.
– Управился? – изумился священник. – А который час?
– Половина второго.
– Дня?! – подлетел в постели отец Василий и тут же рухнул обратно: жена была права – можно уже не вставать.
Но поспать еще ему так и не удалось – минут через пятнадцать пришел Костя. Главврач районной больницы сел рядом и с полчаса прощупывал и простукивал друга и в конце концов дошел до того, что начал проверять рефлексы.
– Ты неважно выглядишь, Мишаня, – сказал он.
– Догадываюсь, – отозвался отец Василий.
– А что это за байки ты в милиции рассказывал? – искоса глянул в сторону попадьи Костя.
– Это насчет голых людей? – сразу догадался священник.
– Помнишь... это хорошо... – удовлетворенно вздохнул Костя. – Их что, действительно было так много?
– Сотни четыре, – приуменьшил на всякий случай отец Василий. Он уже видел вчера, как реагируют люди на правдивые оценки.
– А вчера в милиции ты говорил восемь-девять...
«Уже стуканули, негодные!» – подумал отец Василий и устыдился: другу можно было и не врать.
– Ты у психиатров никогда не наблюдался? – спросил Костя.
Отец Василий внимательно посмотрел другу в глаза: они были строги и взыскательны.
– Нет, Костя, никогда... и если ты думаешь...
– Я ничего не думаю, – оборвал его патетическую речь в самом начале Костя. – Но, как врач, считаю: тебе нужно отдохнуть. И основательно.
– Ты же видишь, чего они творят! – с мольбой и надеждой во взоре посмотрел священник на друга – Костя должен был видеть; он ведь не чета остальным...
– Вижу, – вздохнул Костя. – Десять