Когда зацветет терновник. Мара Вересень
и бросилась прочь.
– Так пойдешь? – крикнул ей вдогонку парень.
– А вот пусть пришлет сразу! – звонко отозвалась она в ответ, оборачиваясь, и увидела, как купцов наследник сияет.
– Ты чего такая? – удивленно вскинулся Томаш, отрываясь от работы и интересом разглядывая румяную, как яблоко, сестрицу. – Будто тебя замуж позвали!
Лорка поспешно приложила ладони к щекам, но те занялись еще пуще. Пришлось к умывальнику бежать и долго плескать в лицо водой.
– Что, правда? – вытаращился Томаш. – А кто?
И тут он разглядел гостинец, который Лорка на лавке бросила.
– Это Гринь, что ли? Вот дурная!
– Уши целые? Мешаются? – обидевшись, спросила она братца, вытирая унявшиеся щеки.
– А что уши сразу! Половина вески знает, что Ермил еще той весной с Гавром об заклад побились, что старостина Цвета за Гриньку пойдет, – тараторил Томаш. Он уже запустил пальцы в кулек и радостно пихал сладости за щеку, как хомяк.
– А вдруг нет? – Лорке стало обидно, она не хуже Цветы, и коса длиннее и вообще!
– А вдруг да!
В сенцах лязгнуло. Томаш спрятал кулек за пазуху, и нырнул за печь, откуда появился с новым смолистым чурбачком для лучины. Лорка натянула передник и полезла в печь за кашей. Отец, это был он, утром так и не поел. «Может от того и злой, – подумалось Лорке. – Интересно, скажет, что на торжке было?»
Глава 2
Отец так и не сказал. Поел и так же молча во двор пошел, в свою сарайку, где он шкурами занимался. Что он себе думал, не понятно.
Томаш закончил с заданием и стал проситься гулять, хитро блестя глазами. Лорка всегда удивлялась, как ему удавалось все весковые новости собирать.
– А огород полоть? Опять мне одной?
– Ну, Лорка, – заныл тот, потом за пазуху полез и вернул кулек с Гриневым гостинцем.
Моргнуть не успела, а брата и след простыл. Лорка сунула пальцы в кулек – там сиротливо лежала одна конфетка. Сладкая. А от Гриня всегда медом пахнет. От других парней телом или мылом, а от Гриня – медом. Дурак. Зачем про свата говорил, если у них с Цветой все сговорено.
Вымыв тарелки и начистив картошки на ужин, Лорка отправилась полоть. Сегодня не жарко, можно и днем, и комарья нет.
Она разогнулась. Морковка тянулась аккуратными зелеными рядками, в бороздах подсыхала вырванная сорная трава. Хорошо. Высоко в небе пел жаворонок, бродили по двору куры, чем-то стучал в сарайке отец. Девушка подумывала пройтись еще по огурцам, да не успела.
– Эй, Лорка! – братец сидел под кустом смородины, лопал черные, крупные, но еще кисловатые ягоды, извозив красным соком губы и подбородок, потому как сначала в жменю рвал, а потом все сорванное в рот закидывал. Вот проглот! И когда только пролезть сюда успел!
– Да Лорка же! Чего скажу-у-у! – Прищурился и залыбился во весь рот. Зубы и язык были синие от потемневшего сока.
– Ну?
Томаш выбрался из-под куста и, отряхивая коленки от налипшего сора, направился к калитке. Лорка за ним.
– А