Солдаты Омеги. Виктор Глумов
Лекс, тебе пора.
Лекс сжал холодную руку Гая:
– Выздоравливай, друг.
– И ты там… поосторожнее, ладно? Я ж тебя знаю. Обещай.
– Хорошо. Я справлюсь, не переживай. И поговорю с Андреасом, чтобы нашел для тебя место в штабе.
– Бесполезно, – прошептал Гай. – Я сплоховал.
– Со всеми бывает. По-моему, он за тебя переживает. Так что держись. – У выхода Лекс обернулся. Поднял сжатый кулак: – Держись, слышишь?
Гай слабо кивнул.
До построения Лекс упражнялся в стрельбе. Во время обучения курсанты осваивали все виды оружия, их даже учили делать самострелы и отливать дробь. Из огнестрела Лексу милее всего была снайперка. Автомат любят ленивые и несдержанные. Тра-та-та, треск, море кровищи, да и расход патронов огромный. Другое дело – снайперка… Улегся, прикрылся рогожей и ждешь. Появилась цель, поймал ее, ничего не подозревающую, в прицел, и всё, и никуда она не денется. Плавно давишь на спусковой крючок – хлоп! – враг падает с аккуратной дыркой во лбу.
Сдав винтовку рядовому Климу, Лекс отправился на турник. Тело, привыкшее к постоянным тренировкам, тосковало по движению. На другом конце площадки плохо знакомый командир-наставник гонял мелкоту.
– Эй, мутант! – позвал сокурсник Кир, товарищ вредный и склочный.
Подъем, переворот. Плавно опуститься на пыльную землю. Оп-па! Кир ухмылялся, уперев руки в бока. Амбициозному Киру не давали покоя достижения Лекса, и он пытался доказать свое превосходство другими способами. Сам он называл себя Зверем, но среди курсантов бытовало другое прозвище – Псих. Услышав его, Кир злился и сразу же затевал драку, за что потом отбывал наказание вместе с обидчиком.
Перед испытанием лезть на рожон не стоило, Лекс смерил Кира презрительным взглядом и смолчал.
– Вызываю тебя на дуэль! – Кир сделал театральный выпад. – Я – убийца мутантов!
– Успокойся лучше. А то, – Лекс с трудом сдержал улыбку, – плюешься. – Он подпрыгнул и повис на кольцах.
– Ах ты шлюхин сын! – вскипел Кир.
Молчание далось с трудом, Лекс перевернулся и повис вниз головой. В детстве ему доставалось из-за того, что его мать слыла женщиной легкого поведения. «Шлюхин сын» было его вторым именем, даже скорее первым. Конечно, он дрался с обидчиками, но почти всегда получал, потому что желающих посмеяться было много. Да и против правды-то не попрешь. Часто, возвращаясь домой, Лекс обнаруживал, что дверь заперта, его впускали, лишь когда уходил очередной мамкин хахаль. Иногда под утро.
Потом появился отец. Лекс понимал, что никакой он на самом деле не отец, но как мог изображал любящего сына. Мужик этот был мал ростом, падок до выпивки, жесток, частенько бивал и мать, и Лекса, и младших братьев. В один прекрасный день он поставил условие: «Никаких чужих щенков, самим жрать нечего». И мать согласилась. Поскольку Лекс был крепким и на удивление здоровым, омеговцы его с радостью забрали.
Лекс снова перебрался на турник и сел, свесив одну ногу, вторую поставив на перекладину.
С тех пор он считает, что его предали, и семьи у него нет. Сейчас