Его моя девочка. Эльвира Смелик
Он ведь даже не добавил «моя». И она уточнила недоумённо:
– У тебя кроме меня ещё есть девушка?
Он не подтвердил точно, вместо однозначных «да» или «есть» сказал:
– Дома.
Да ведь и так всё ясно и чётко, и там действительно должно было прозвучать «моя». Но вот эти Ванины прямолинейность и честность, нежелание выкручиваться, отрицать и врать, как наверняка поступил бы любой другой, сбивали с толку, делали его признания какими-то неестественными, мешали поверить.
Наверное, поэтому и не получилось устроить истерику, наорать, послать его подальше, швырнуть в лицо его же толстовку, а потом нормально одеться и сбежать, чтобы больше уже никогда не слышать и не видеть. Она, скорее, почувствовала себя пришибленной, растерянной, изумлённой, словно шла к определённой цели, точно следуя маршруту, но в итоге всё равно попала не туда. И теперь очень хотелось выяснить причину, почему же так случилось.
Лиза опустилась на кровать рядом с ним, спросила:
– Она обо мне знает?
– Нет, но… – негромко выдохнул Ваня, на мгновение сжал губы, однако продолжил достаточно спокойно: – В общем, она сказала, что не хотела бы знать, даже если случится.
По правде, и Лиза предпочла бы оставаться в неведении. Точнее, она не желала, чтобы так вообще было. А эта Ириша…
– Но в принципе она не против?
Ваня переглотнул, опять ненадолго сжал губы, даже, кажется, закусил, потом убеждённо произнёс:
– Лиз, ну разве нам плохо? Ты ведь тоже вряд ли веришь, что у нас навеки. Такое случается, конечно. Мои родители ещё в школе начали встречаться, в девятнадцать поженились и до сих пор вместе. Но это скорее редкость.
Ну да. Ей тоже только-только девятнадцать исполнилось, но замуж её вот совсем не тянуло, и далеко-далеко вперёд она не заглядывала, и то, что Ваня говорил, звучало вполне разумно и правдиво. Но всё же обидно.
– И ты же знала, что я доучусь и уеду. Поехала бы со мной?
– Нет, – мотнула головой Лиза, решительно и слишком торопливо.
– Или думала, что я останусь?
Она посмотрела в сторону. Конечно, можно было соврать, но она тоже не стала, пожала плечами:
– Ну, наверное. Иногда так и думала. – Вздохнула.
– Ну, Ли-из, – протянул Ваня виновато, обнял, поцеловал в висок.
Или, скорее, просто прижался к нему губами и зашептал ещё что-то, но, если честно, она плохо понимала, все силы уходили на то, чтобы не погрузиться слишком глубоко в мысли и эмоции.
Но дальше он тоже поступил правильно: чуть отстранился, ухватил пальцами её подбородок, развернул лицом к себе, приник к губам, не сдерживаясь, страстно и жадно, повалил её на кровать, придавил телом, продолжая целовать, не оставляя возможности воспротивиться, перевести дух, задуматься.
И это самое важное – не задумываться. Так и правда лучше – воспринимать не разумом, а телом, не мыслями, а ощущениями. Потому что они-то приятные.
Похоже, ей по жизни везёт на циничных прямолинейно-откровенных реалистов. Правда с Аликом