Антон Чехов. Хождение на каторжный остров. Леонид Бежин
взял тросточку и – покупатель серьезный, основательный, не шантрапа какая-нибудь – отправился туда на извозчике.
Главным в его наполеоновской стратегии был упор на то, чтобы купленные им вещи оказались достойны знаменитого писателя, чтобы по вещам угадывался владелец, человек состоятельный и респектабельный, чтобы они внушали к нему уважение, а кое-кому и зависть. Именно по таким соображениям, с таким расчетом Михаил приглядел дорожный чемодан. Перед ним стояли самые разные, но – чемоданы, именно чемоданы, большие и удобные, но не оригинальные, ничем особым не привлекающие внимания.
И вдруг – запрятанный среди них – на глаза попался не чемодан, а… сундучок. Да этакий затейливый, бокастый, фасонистый – игрун, да и только. Разве что не взбрыкивает, не похрапывает и гривой не трясет. Михаил Павлович – цоп – за него-то и схватился. Приказчика подозвал, поманил и с небрежностью, за которой угадывались гордость и самодовольство, поведал:
– Покупаю.
Ждал, что удивит, вызовет к себе подобострастное почтение этакой безоглядной решимостью. Но тот принял это как должное, с холодком заученной любезности, чем немного, признаться, и разочаровал:
– Извольте-с оплатить в кассу.
– А цена?
– Известная. – Приказчик пожал плечами, поскольку цену на наклейке трудно было не разглядеть.
Вот она-то, циферками обозначенная, его и куснула, ужалила как оса, но назад не повернешь, не отступишься: пришлось выкладывать деньги. И хотя в душе при этом слегка заныло, Михаил Павлович не позволил духу уныния овладеть им. Он по-прежнему бодрился и повторял, похваливал: «Ах, хорош сундучок!»
Под стать сундучку – и сапоги. Приказчик обувного отдела раскрыл перед ним десяток коробок, пока он не воскликнул: «Эти!» И тоже был доволен своим выбором, стратегическим расчетом: сапоги такие, что по Красной площади не стыдно пройти. А уж там и все прочее как приложение, добавка к главным покупкам.
Принес домой чемодан-сундучок и сапоги.
– Вот извольте взглянуть и оценить. Развернул и разложил покупки.
– Это что ж такое? – Евгения Яковлевна прежде всего заинтересовалась сундучком как некоей диковинкой.
– А это, матушка, дорожный чемодан.
– Что-то форма у него необычная.
– Скажете тоже, матушка. Самая модная форма.
– Ну, уж и модная!
– Говорю же вам!
Женщины хоть и не сразу (что-то их смущало), но покупку боязливо одобрили: слишком уж Михаил Павлович напирал на то, что модные вещи не каждому дано по достоинству оценить. Слово было за Антоном, но тот, вызванный из своей комнаты, лишь мельком взглянул, кивнул, что-то пробормотал и снова исчез за дверью.
В это время зазвонил дверной колокольчик: наверное, посетитель. Несмотря на сборы, надо его принять, как велит долг и требуют приличия.
Глава седьмая
Дорожные неудобства
Итак, в доме на Садовой-Кудринской царит столь непривычный для Чеховых беспорядок, что случайный