Просто вдвоем. Таммара Веббер

      Я сел на свое место в последнем ряду и вытащил книгу (на следующей паре предстоял тест, и мне нужно было подготовиться). В ожидании момента, когда Хеллер войдет, а Мур и компания сядут и заткнутся, я яростно черкал на полях: интересно, что думали о моих художествах люди, к которым учебники попадали после меня? Чаще всего я просто рассеянно чертил бессмысленные узоры. Иногда рисовал то, о чем говорилось в тексте, и редко, очень редко, – лица и части человеческого тела.

      Хеллер, вошедший в аудиторию через переднюю дверь, вывел меня из ленивой задумчивости. С тех пор как Джеки перестала бывать на лекциях, они казались мне особенно скучными. Материал я знал вдоль и поперек. Шутки и анекдоты Хеллера – тоже. То, что он оживлял занятия историями из личного опыта, было просто здорово, но меня они, мягко говоря, перестали забавлять, поскольку я слушал их уже по четвертому кругу.

      – Подождем, пока все не сядут, и начнем, – сказал Чарльз.

      Насколько я мог видеть со своего наблюдательного пункта на верхотуре, все уже сидели, но Хеллер явно к кому-то обращался…

      О господи! Я выпучил глаза. Ничего другого мне не оставалось – только таращиться.

      В нескольких футах от меня, у задней двери, стояла Джеки. Щеки у нее порозовели, расширенные глаза смотрели на Хеллера. Через секунду ее как будто подтолкнули: она побежала вниз по ступенькам и, спустившись на три ряда, села на свободное место. Единственное, если не считать того, что было рядом со мной.

      Может быть, она не заметила его. Или меня.

      Может, заметила.

      Но зачем она вообще пришла?

      Хорошо, что раньше я уже трижды прослушал лекцию, и моя неспособность сосредоточиться на словах Хеллера не должна была отразиться на семинаре. Я слышал только невнятные звуки и видел на доске какие-то линии. Похоже было, что Джеки улавливала не многим больше, хотя ее невнимание, наверное, было совсем другого рода, нежели мой шок от нашей неожиданной встречи. Чтобы не смотреть все время в затылок своему бывшему кавалеру, она отрешенно глазела то на доску (даже если Хеллер ничего не чертил), то на страницу спиральной тетради, на которой за целую лекцию так и не появилось ни одной строчки.

      «Она пришла сказать, что бросает курс», – решил я, наконец-то успокоившись. Конечно, она принесла заявление. Не успела поговорить с Хеллером до начала занятия и теперь ждет, когда он освободится, чтобы подписать бумагу. После лекции, как будто подтверждая мою догадку, она направилась к кафедре (а Мур прошествовал по центральному проходу, даже не заметив ее). Обменявшись с Хеллером несколькими приглушенными фразами, Джеки подождала, когда он ответит на вопросы двух других студентов, а после вышла из аудитории следом за ним.

      По идее, теперь я мог расслабиться: отпала необходимость брать на себя ответственность за нее и отправлять письмо.

      Но я лишился и возможности видеть Джеки.

      Откуда взялось у меня это чувство, будто я, позволив ей уйти из моей жизни, потеряю что-то невосполнимое?

      Но вместо ответа рождался другой вопрос: «А разве у меня есть выбор?»